1. Национальный средний класс

1. Национальный средний класс

Во второй половине девятнадцатого столетия в нескольких европейских державах и в США государствообразующие этносы показали способность оттолкнуться от истории становления народных обществ, чтобы перейти к невиданному прежде уровню развития городских социально-производственных отношений. Благодаря таким способностям государсотвообразующих этносов, эти державы встали на путь индустриализации, и производительные силы достигли в них нового качества цивилизационного воздействия на окружающий природный мир и всё человечество. При индустриализации создавались совершенно новые виды транспорта и связи, неуклонно возрастала производительность труда, а на фабриках и заводах поточным способом производилось столько товарных изделий, что торговцы распространяли индустриальные товары повсюду, заполняли ими рынки стран всего мира.

Поскольку в коммерческие отношения с промышленными капиталистическими державами, а именно с Великобританией, с Францией, а во второй половине девятнадцатого века и с США, так или иначе втягивались остальные страны мира, постольку все противоречия рыночного капитализма отражались и на них, и тем серьёзнее, чем существеннее были у них торговые связи с капиталистическими державами. Промышленное индустриальное производство непрерывно укрупнялось, усложнялось, шире и основательнее вовлекало инженерию и естественную науку в технологические процессы изготовления товарной продукции и в разработки всё новых, всё более совершенных средств производства и товаров. Непрерывный рост производительности труда, энерговооружённости производства стал причиной возникновения циклов перепроизводства городских товаров, чего не знала ни одна цивилизация прошлого, и вызываемые перепроизводством кризисы товарно-денежного обмена распространялись на все страны, вовлечённые в такой обмен с индустриальными капиталистическими державами. Порождённая британским кризисом перепроизводства индустриальных товаров депрессия мировой капиталистической экономики, которая разразилась в 30-40-х годах девятнадцатого столетия, затронула все страны, отразилась на всех континентах, что показало начало выстраивания мировой цивилизации. Выход из этой самой первой и последующих депрессий становился возможным единственно на пути перехода к новым технологиям, к изготовлению новых поточных товаров, к ещё большей производительности труда, упорядочиванием и ростом мирового товарно-денежного обмена, который происходил вокруг индустриальных капиталистических держав Европы. Европейские капиталистические державы становились центром мирового цивилизационного развития, примером для подражания. Ибо экономического подъёма и обусловленного им военно-технического могущества индустриальных держав устремились достичь все другие государства, перенимая у европейских индустриальных держав их культуру, чтобы посредством насилия государственной власти развивать собственные городские социально-производственные отношения.

Кризисы перепроизводства резко ускоряли эволюционное и революционное общественное развитие во всём мире, но в первую очередь в самой Европе. Они оказывались самыми опасными для политической устойчивости в капиталистических и через торговлю и финансовые отношения тесно связанных с ними странах, в первую очередь в соседних к ним европейских феодально-бюрократических государствах. При таких кризисах лавинообразно нарастали банкротства предприятий, рынки труда накрывал вал переизбытка безработных, а вся хозяйственная деятельность повсеместно давала сбои или замирала. В условиях кризиса перепроизводства обострялись все социально-политические противоречия, в том числе противоречия между коммерческим и промышленным интересом, так как сбои в товарных поставках подстёгивали спекуляцию и одновременно увеличивали значение коммерции при сбыте товаров, что вело к росту совокупных спекулятивно-коммерческих капиталов за счёт сокращения промышленных капиталов и вызывало галопирующую инфляцию. Следствием становилось то, что возбуждались этнические традиции родоплеменных отношений, направленные против не способной справиться с кризисом государственной власти. А там, где государственная власть оказывалась особенно ослабленной, происходили социальные или буржуазные формационные революции. Испытывая страх перед внутренними социальными потрясениями, господствующие классы промышленных капиталистических держав всеми мерами старались ослабить кризисы перепроизводства и любой ценой преодолеть их, в первую очередь в своих странах за счёт других стран.

Чтобы ослабить кризис перепроизводства, отдалить его наступление, надо было усиливать управленческие возможности государственной власти, посредством неё расширять внутренние и внешние рынки сбыта промышленной товарной продукции. Для расширения рынков сбыта внутри своей страны был только один путь: поощрение потребления промышленных товаров и увеличение покупательской способности населения. Но в таком случае требовались существенные изменения государственных отношений на основе прав гражданства и двойной этики и морали, что позволяло перераспределять между своими гражданами часть капиталистических прибылей от эксплуатации, как внешних рынков, так и не граждан или имеющих ограниченные права гражданства. Для этого надо было отказываться от имперского христианства с представлениями об общечеловеческой этике и морали и выстраивать гражданские общества, то есть общества, в которых гражданские права становились привилегией, позволяющей соучаствовать в политическом перераспределении доходов участников государственных отношений. Иначе говоря, для этого надо было двигаться в направлении возрождения полисных государственных отношений на новой ступени исторического развития через отрицание идеалистического строя и народных обществ. Поэтому идеал национального общества стал приобретать всё более явные черты полисного гражданского общества с параязыческим мировосприятием. К такому идеалу поневоле приходилось приспосабливать и протестантскую и социалистическую идеологию.

Расширение внешних рынков тоже обуславливалось становлением гражданских обществ, обществ двойной этики и морали. Оно достигалось, с одной стороны, постоянной военно-политической экспансией, непрерывной колонизацией, при которой хозяйственная жизнь в колониях подстраивалась государственной властью индустриальной державы под задачи обслуживания промышленного производства и её финансовой столицы-метрополии. С другой стороны, оно решалось использованием военно-политического, финансового и экономического влияния на другие, менее развитые государства, чтобы те открывали свои внутренние рынки для сбыта промышленных товаров. В колонии и сферы влияния не допускался или в них ограничивался сбыт промышленных товаров иных капиталистических индустриальных держав, что вызывало соперничество между такими державами в стремлениях захватить ещё независимые от них страны и территории. За счёт бурного наращивания материальной и военной мощи промышленные капиталистические державы за несколько десятилетий превратили отсталые страны и континенты в колониально-потребительские и сырьевые придатки своих экономических, финансовых, юридических и культурно-политических систем организации общественно-производительных сил.

В отличие от капиталистических держав в феодально-бюрократических империях, таких, как Россия или Германия, индустриальное производство создавалось в иных условиях. Городские рыночные производственные отношения, рыночная культура капиталистического способа хозяйствования были в них отсталыми относительно капиталистических держав, а накопленные капиталы значительно уступали в возможностях осуществлять капиталовложения в развитие и совершенствование индустриального производства. Необходимость бороться за независимость государственной власти, за собственные цели и интересы заставляла господствующие в них военно-бюрократические круги, учреждения феодального управления переходить к индустриализации производства сверху. Для чего ими строго ограничивался доступ иностранных товаров на внутренний рынок, и индустриальное производство развивалось за счёт государственного управления, правительственными заказами, посредством планирования и регламентирования хозяйственных и социальных производственных отношений, созданием различных льготных условий для предпринимателей при эксплуатации наёмного труда и внутренних источников сырья. Соответствующая индустриализация являлась экстенсивной и основанной на малоквалифицированном, низкооплачиваемом труде. Чтобы увеличивать внутреннее индустриальное производство, феодально-бюрократическим державам приходилось, во-первых, привлекать внешний, в том числе заёмный капитал, однако при этом у желающих осуществлять капиталовложения свобода выбора отраслей для капиталовложений ограничивалась жёстким военно-управленческим надзором. А во-вторых, ими расширялся собственный, регламентируемый рынок, что делалось военными захватами сопредельных с ними слабых или ещё более отсталых стран и заморских земель, включением этих стран и туземного населения присоединённых земель в свои имперские феодально-бюрократические государственные отношения. Такое развитие совершалось через идеалистическое обоснование имперской монархии и отрицания, как двойной этики и морали, так и национального гражданского общества государствообразующих этносов.

К началу 20 века несколько капиталистических держав и европейских феодально-бюрократических империй впервые поделили весь мир на так или иначе подвластные части, в которых они осуществляли наиболее выгодное для развития внутреннего индустриального производства колониальное управление. После этого мировые кризисы перепроизводства стали приобретать предельную остроту, что стало причиной стремления каждой индустриальной державы осуществить силовой передел сфер колониального влияния. Под воздействием таких стремлений создавались военно-политические союзы одних индустриальных держав против других, в данных державах усиливалась милитаризация всех сторон жизни, в неё вовлекались все участники индустриальных производств: в том числе зависящие от рынка труда рабочие и служащие, мелкая буржуазия.

Но преодолевались кризисы перепроизводства не переделами сфер влияния, а переходом к созданию новых видов товаров, выпускаемых на новом технологическом оборудовании, и совершенствованием потребительских свойств старых товаров. Новые виды товаров вызывали резкое повышение спроса на них, а это привлекало в обновление производства самих товаров и средств производства значительные капиталы, способствуя обновлению производительных сил промышленных государств. Обновление же производительных сил диалектическим образом зависело от обновления культуры производства, от совершенствования производственных отношений всех участников таких отношений. Иначе говоря, кризисы перепроизводства давали толчки существенному, эволюционному или революционному, совершенствованию производственных отношений в промышленных державах, которое в свою очередь обуславливалось существенным совершенствованием в них идеологических и управленческих отношений, общественных отношений государствообразующих этносов. Именно способность к совершенствованию социально-производственных и общественных отношений стала мерилом способности выходить из кризисов перепроизводства и получать наибольшие преимущества от становления мирового рынка товарно-денежного обмена.

При индустриализации государств наблюдались очень важные социальные сдвиги в устройствах обществ, которые или поощрялись или сдерживались государственной властью и традициями прошлых государственных и общественных отношений. Индустриализация сопровождалась не только быстрым расширением численности городского населения, но и постоянным увеличением прослойки молодёжи, которая рождалась в городе. Представители этой прослойки молодёжи были уже горожанами во втором и даже в третьем поколении, и они теряли связь с крестьянской и феодальной духовной традицией мировидения. Под воздействием городской среды существования и рассудочно они приспосабливались к урбанизации, получали практические знания и образование для повышения своего имущественного положения, – в частности, те, кто втягивались в производственные отношения, как наёмные рабочие, становились высококвалифицированной и соответственно высокооплачиваемой рабочей аристократией. Одновременно происходило закрепление производственно-капиталистической культуры ведения дел в среде подворного крестьянства, которое на основе семейной собственности вытесняло из земледелия прежнее, общинное крестьянство с иррациональным феодальным мировосприятием. Новые поколения возрастали в абсолютной и относительной численности в становящихся индустриально-промышленными государствах и переживали революционное переосмысление своей роли в буржуазно-капиталистических производственных отношениях. Они начинали осознавать себя средним имущественных слоем уже не народного общества и выяснять собственные экономические и политические цели и интересы, своё положение во взаимоотношениях с другими слоями населения.

Порождённый индустриализацией ряда буржуазно-капиталистических и феодально-бюрократических держав и вывозом ими капитала в колонии средний имущественный слой горожан стал проникаться в этих державах сознанием собственной потенциально огромной политической силы. Осознание этого происходило, как вследствие появления средств массовой информации, которые позволяли ему вырабатывать общее для него мнение по разным вопросам, так и по причине научно-рациональной интеллектуализации своего хозяйственного мировосприятия. Средний имущественный слой горожан через своих интеллектуалов принялся искать и вырабатывать собственное философское и идеологическое обеспечение единства действий, необходимые для участия в политической борьбе за влияние на государственную власть. Он видел, что его политическое значение усиливалось с возрастанием городского общественного и социально-корпоративного сознания, рациональной общественно-буржуазной культуры, с расширением демократического самоуправления, когда общественное демократическое сознание вытесняло влияние традиции монотеистического идеологического насилия, прежних сословно-кастовых традиций народного бытия. В его среде всё более осознанно происходило научно рассудочное и художественно эмпирическое раскрепощение подсознательной памяти о традиции конкретно этнической родоплеменной общественной власти, подавленной было монотеистическим мифологическим сознанием и многовековым феодальным государственным управлением. Поэтому его представления об общественных отношениях устойчиво отрывались от тех, которые сложились в евангелическом народном сознании посредством библейской земледельческой мифологии.

Зарождающееся в среде средних слоёв горожан собственное, не народное общественное сознание существенно отличалось от народного общественного сознания, ибо оно налаживало непосредственную диалектическую взаимосвязь с бытиём, с текущей действительностью, стремясь отражать её. Оно не ставило задачу стать зеркальным отражением родоплеменного бессознательного мировосприятия, когда бытиё полностью определяло сознание. Ибо это означало бы распад и упадок народного бытия на бессознательное родоплеменное бытиё, что привело бы к распаду и упадку всякого городского производства, не говоря уже о промышленном производстве. Нет, оно стремилось к тому, чтобы бытиё через рациональное изменение христианской идеологии воздействовало на народное сознание, изменяя его в таком направлении, на котором изменённое народное сознание воздействует на бытиё для совершенствования капиталистических производственных отношений. Так происходило непрерывное и взаимозависимое изменение и сознания и бытия. Оно позволяло отталкиваться от этнических народных отношений, которые сложились при идеологическом господстве монотеизма у сотен тысяч и миллионов людей, и преобразовывать их в новые общественные отношения, приспособленные к развитию в условиях индустриализации. Становление новых общественных отношений совершалось вместе со становлением общественной власти средних имущественных слоёв горожан государствообразующего этноса, которое достигалось по мере развития демократического самоуправления. Сначала идеологические и политические отношения средних слоёв горожан налаживались вследствие участия данных слоёв в выборах в народно-представительное законодательное собрание, где они выступали выразителями интересов только своих относительно небольших, но постоянно возрастающих в численности слоёв. На этих порах исполнительная власть оставалась традиционно феодально-бюрократической, сохраняла определяющее значение в ней сословно-кастовых отношений, которые сложились при феодально-бюрократическом абсолютизме, посредством них осуществляла управление в стране и в колониях, как в своих имперских провинциях. Но с расширением численности средних имущественных слоёв горожан и ростом их идеологической и политической организованности у данных слоёв возникало стремление установить господствующее влияние и на исполнительную власть. Иначе говоря, разрабатывая собственное мировосприятие, создавая собственные политические партии для развития и продвижения соответствующих такому мировосприятию идеологических отношений в своей стране, они постепенно созревали к пониманию, что воплощать наиболее выгодные им идеологические отношения смогут только в единственном случае. А именно, если они создадут собственные государственные управленческие отношения, которые позволят им, как непосредственно воздействовать на индустриальные производственные отношения, так и резко сократить численность и значение чиновно-полицейского содержания власти.

В соответствии с антагонистической борьбой между выразителями коммерческих и промышленных интересов получения капиталистической прибыли возникали два основных идеологических и политических течения средних имущественных слоёв горожан. Одно складывалось на основаниях либерального мировоззрения, делало упор на борьбу за абсолютные права человека, как человека вообще, как некоего отвлечённого человека. Оно выражало интересы коммерческого способа получения капиталистической прибыли, индивидуалистического потребительского эгоизма. Вокруг этого течения складывался либеральный средний класс, своими космополитическими целями мало отличающийся в одной стране от другой и выступающий за единообразное и оторванное от исторических традиций либеральное гражданское общество, аморфное и асоциальное. Другое же течение появлялось вследствие философских и политэкономических поисков гражданского общественного идеала, основывающегося на общественно-производственных отношениях средних имущественных слоёв горожан. Поскольку численность связанных с производственными отношениями средних имущественных слоёв горожан полностью определялась уровнем развития индустриального промышленного производства в конкретной стране, постольку их общественный идеал оказывался непосредственно обусловленным историческим развитием индустриального производства именно в данной стране и потребностью совершенствования своих общественно-государственных отношений для успешного сбыта товарной продукции на мировых рынках. Идеологическое обеспечение политического единства действий разрабатывалось внутри связанных с производством партий средних имущественных слоёв горожан для защиты и продвижения интересов собственного индустриального производства, собственного понимания идеала индустриального общества. И вокруг соответствующих идеологических и политических течений, под их непосредственным влиянием начинал складываться индустриальный национальный средний класс конкретной страны. Для воплощения в жизнь его идеала конкретного национального общества, непрерывно совершенствующего социальное взаимодействие, а при необходимости выступающего и за временное ограничение индивидуальных прав и свобод, нужна была исполнительная власть. И он разворачивал и усиливал борьбу за исполнительную власть посредством идеологии и политики.

Впервые национальный средний класс заявил о своём появлении в 50-х годах девятнадцатого века в англосаксонском мире, сначала в Англии, а затем и в добившихся от неё независимости Соединённых Штатах Америки. В Англии его политическое возникновение проявилось во время Крымской войны, когда зародилось антивоенное английское национально-общественное мнение, с которым поневоле пришлось считаться правящим олигархическим, аристократическим и бюрократическим кругам Великобритании. И с того времени стремление, как национальных, так и либеральных средних слоёв горожан Англии усилить своё политическое влияние на все ветви власти постоянно возрастало. Оно достигалось посредством самостоятельного воздействия на политические выборы в парламент и через формирование национального общественного мнения, с одной стороны, и либерального мнения необщественных групп населения, с другой стороны. Долгое и постепенное становление английского национального среднего класса совершалось главным образом сторонниками внедрения идеологически слабо разработанного лейборизма в тред-юнионистское движение наёмных рабочих и служащих. Лейборизм провозгласил целью эволюционно изменять социально-политические отношения. Он подправлял феодально-бюрократическое имперское управление, расшатывал его, и даже предпринимал попытки заменить такое управление собственно национальным, что имело место после Великой депрессии тридцатых годов 20-го века, когда набирал силу распад Британской колониальной империи. Однако за три столетия после английской буржуазной революции в Великобритании сложилась устойчивая конституционная монархия, тесно связанная с олигархическими кругами метрополии, с их мировыми торгово-финансовыми интересами и склонная к либерализму, способная успешно противодействовать лейборизму на политическом ристалище. Поэтому в Англии в действительности так и не завершилось формирование национального среднего класса, не установилось его классовое политическое господство.

В отличие от Англии, в США индустриализация шла в условиях республиканской конституции, при постоянной и острой нехватке трудовых ресурсов, что побуждало искать способы смягчать эту нехватку быстрым ростом производительности труда за счёт внедрения новейших технических достижений, то есть добиваться роста товарного производства за счёт предельной интенсификации экономической деятельности. Случалось так, что в США английские технические изобретения быстрее внедрялись в производство, чем в самой Великобритании. Поэтому в американском производстве изначально были предпосылки для быстрого увеличения численности среди всех участников производственных отношений именно образованных и высококвалифицированных работников и предпринимателей, то есть горожан не менее чем во втором и в третьем поколениях, заражённых интересами семейной собственности. В США пролетарские и социалистические рабочие движения хотя и возникали среди части новоявленных европейских иммигрантов, но оказались слабее, чем политическое движение средних имущественных слоёв горожан, и становление идеологических и политических отношений участников производственных отношений в США совершалось при слабом влиянии социалистических общественных идеалов западноевропейских рабочих движений.

Первая серьёзная политическая партия участников индустриальных производственных отношений начала складываться в США в промышленно самых развитых северо-восточных штатах Новой Англии, как новая республиканская партия, и её вождём стал Линкольн. В этих штатах большинство населения составляли англосаксы, янки, чьё городское капиталистическое мировидение давно сложилось и устоялось. Республиканская партия данных штатов с самого начала явила себя англосаксонской, мелкобуржуазной и националистической, стремящейся добиться финансово-экономической независимости страны от Англии в обстоятельствах очередного кризиса мирового капиталистического перепроизводства. Её политические цели определились тем, что именно в данных штатах понадобилось защищать интересы собственного производства, политически противостоять банкротству американских предприятий и росту безработицы, которая распространялась в основном среди средних и квалифицированных слоёв горожан и мелких предпринимателей. Всего через два-три года после своего возникновения республиканская партия янки выиграла президентские выборы.

Однако господствующие в стране семьи олигархов, которые делали состояния на посредничестве в торговле хлопком, были тесно связаны с лондонскими банкирами и привязывали страну к Англии в качестве её сырьевого придатка. Им чужды были интересы американского промышленного производства, и они отказались признать своё политическое поражение. Они-то и развязали Гражданскую войну, в течение которой возбуждение этнических бессознательных побуждений средних слоёв горожан-англосаксов привело к тому, что республиканская партия северо-восточных штатов перешла к политике восстания против старой, необщественной системы законодательной и исполнительной власти. Республиканские националисты принялись осуществлять революционные изменения отношений собственности и смену всего правящего класса, поворачиваться к политике создания собственного, национального правящего класса, который станет отражать интересы развития индустриального производства. Иначе говоря, в это время произошла американская Национальная революция, во время которой совершалось превращение республиканской партии в партию национального среднего класса, создающую собственную государственную власть, как власть общественную, возникающую вокруг англосаксонского этнического ядра, сметающую все пережитки феодально-бюрократического способа управления полиэтнической империей. Ибо сама конституция политической системы власти в США создавалась её разработчиком Мэдисоном под сильным влиянием, как традиций европейского христианства и либерального мировоззрения, так и примера античной Римской империи, которая бралась им за образец для подражания. Поэтому до Гражданской войны отношения штатов с федеральной столицей строились, как отношения имеющих широкие права самоуправления провинций с имперской столичной метрополией, в которой сосредотачивались феодально-бюрократические учреждения конфедеративного управления всеми штатами.

США стали первой страной, в которой появилась национальная общественная власть, как власть государственная, которая была политически заинтересована в ускоренном развитии рыночного капиталистического производства на основе расширения социального слоя квалифицированных работников, как в индустрии, так и в сельском земледелии. Если до Национальной революции политическая система страны была неустойчивой, постоянно возникали партии групповых интересов, которые сменяли одна другую в борьбе за Вашингтон, и они рассматривали феодально-бюрократическую власть, как добычу, как средство раздачи и передела земельной и иной собственности. То после Национальной революции в США сложилась очень устойчивая двухпартийная система республиканского политического управления, которая отражала интересы именно средних классов. Республиканская партия стала партией национального среднего класса, а демократическая партия преобразовалась в партию либерального среднего класса. Таким образом, США предстали первой капиталистической страной, в которой средний класс как таковой добился полного политического господства. Это обстоятельство задало американским соединённым штатам высочайшую скорость в развитии национального общества, национальной общественной власти и индустриального капитализма, превратила страну уже в последней трети девятнадцатого века в самую крупную индустриальную державу мира с самыми развитыми городскими общественными отношениями.

Принципиальное отличие исторически новейшей системы общественной власти, которая создавалась коренными интересами появляющегося при индустриализации национального среднего класса, от основополагающей родоплеменной общественной власти было в следующем.

Всякая традиция родоплеменных общественных отношений есть традиция глубоко почвенническая. Она возникала в условия, когда почва, биологическая природа давала первобытным людям все ресурсы жизнеобеспечения, а их выживание зависело от ожесточённой борьбы за такие ресурсы, заставляя объединяться в родоплеменные сообщества и подчиняться родоплеменной общественной власти, тысячелетиями генетически накапливая бессознательную потребность в чётком распределении прав и обязанностей в родоплеменных отношениях. А общественная власть, какой она стала нужна среднему имущественному слою горожан при становлении промышленной цивилизации, проявлялась в следующем. Она зарождалась в городе при отрицании народно-земледельческих общественных отношений, когда город начинал уже через промышленное производство налаживать добычу основных средств жизнеобеспечения, а действенность этой добычи напрямую оказывалась зависящей от возрастания социально-корпоративной этики труда, этики рациональных общественно-производственных отношений, общественно-политического взаимодействия всех участников производства. Промышленное производство было продуктом сознания, который изменял окружающее бытиё самым существенным образом, преобразовывая и изменяя саму природу. Сотни тысяч и миллионы вовлечённых в него людей воспринимали свои общественные связи и свои социальные интересы, своё социальное положение через сознание, и через сознание выстраивали демократическое самоуправление. Сознание порождало рациональные мифы общественного бытия, которые воздействовали на большинство и превращались в общественные социально-политические мифы постольку, поскольку подтверждались непосредственной практикой, изменяющей бытиё и становящейся частью бытия.

Национальные общественные отношения в эпоху индустриализации оказывались следующей ступенью развития классовых полисных общественных отношений Древней Греции. И своего наивысшего развития они достигали при национальной демократии, которая отталкивалась от традиций древнегреческой полисной демократии, в христианском мире унаследованных в виде сословно-представительных народных соборов или парламентов.

Именно опыт народно-представительного парламентаризма позволял возрождаться городскому демократическому общественному сознанию в переживающих индустриализацию европейских и американской державах. А уже классовое по своей сущности демократическое общественное сознание среднего имущественного слоя горожан промышленно развитых государств отчуждалось от народных сословных общественных отношений. Ибо оно стремилось в своём развитии всё определённее нести ответственность за государственное управление, чтобы посредством него организовывать производительные силы и производственные отношения и тем самым отвечать за материальное положение среднего имущественного слоя горожан и социальную устойчивость. Обстоятельства кризисов перепроизводства служили толчками к скачкообразному совершенствованию и усложнению классового политического взаимодействия средних имущественных слоёв горожан, так как данные слои в условиях кризисов перепроизводства несли самые большие материальные и моральные потери. Их борьба за выживание в индустриальном городе становилась зависимой от пробуждения традиций бессознательной родоплеменной общественной власти, подталкивающих к становлению такого общественного сознания, которое с каждым кризисом всё основательнее разрывало связь с традицией христианского и народного имперского мировосприятия.

При распаде христианского и народного мировидения политические взгляды среднего имущественного слоя горожан постепенно распадались на этнические буржуазно-националистические. И у каждого этноса в условиях индустриального города вырабатывалось собственное экономическое и политическое мировосприятие и этническое общественное или общинное мнение, обусловленное уровнем развития собственных общественных отношений. Обособление этнических общественных и общинных интересов при представительной демократизации становилось устойчивой тенденцией, вело к росту влияния каждой этнической общественной или общинной власти, а каждая этническая общественная или общинная власть постепенно приобретала устремление превратиться в государственную власть. Поэтому главной стратегической опорой устойчивости конкретной государственной власти становились пробуждаемые и социально направленные архетипические традиции этнического родоплеменного взаимодействия, традиции родоплеменной общественной власти государствообразующего этноса.

Таким образом, с появлением национального общественного взаимодействия связанные с интересами индустриального промышленного производства средние имущественные слои горожан превращались в главного политического врага феодально-имперских государственных отношений, врага антагонистически непримиримого. Они становились врагом, как для правящих феодально-бюрократических верхов, так и для народных низов с их сословным мировидением. И только в собственном классовом политическом господстве и в собственной национальной демократии они осознанно или неосознанно предугадывали также и политическую победу в борьбе с коммерческим политическим интересом, с коммерческим космополитизмом и обслуживающим его идеологическим либерализмом.

В каждой конкретной стране на определённой ступени развития в ней индустриального капиталистического промышленного производства численность средних имущественных слоёв горожан и их политическая организованность достигали такого уровня, когда при мировом кризисе перепроизводства возбуждение в их среде бессознательного архетипического умозрения государствообразующего этноса вело к появлению партии национального среднего класса. И собственно лишь такая партия становилась способной вести действительную борьбу за становление национальной общественной власти, национальной демократии.

Стремительное возрастание численности среднего имущественного слоя горожан в промышленных производственных отношениях привело уже в начале 20 века к идейному кризису все пролетарские рабочие и социалистические партии и движения в передовых промышленно развитых государствах Европы. Эти партии и движения переживали идейный и организационный кризис. В них появлялись новые фракционные течения, стремящиеся примирить социалистическую идеологию и мелкобуржуазный этнический национализм, постепенно преобразовывать эти партии в партии именно среднего имущественного слоя горожан, борющегося за общественную власть. Под растущим влиянием ревизионистских течений рабочие и социалистические партии отчуждались от народной имперской традиции феодально-бюрократической государственной власти. Ревизионистские фракционные течения отказывались от пролетарских социалистических революций и оказывались заинтересованными в буржуазно-демократических революциях. Однако из-за отсутствия самостоятельных философских учений в них продолжалось использование социалистического идеала с подразумеваемой христианской этикой и моралью, неуклонно теснимой рациональной двойной этикой и моралью, которая завершала преобразование партий защиты интересов пролетариата в партии формирования национального среднего класса. В Европе в последнее десятилетие перед началом Первой Мировой войны следствием такого переосмысления социалистического идеала стала политическая смерть идей международной пролетарской солидарности, которая ещё раньше наблюдалась в США. В каждой переживающей индустриализацию стране происходил реформизм пролетарского марксизма в идеологические течения мелкобуржуазного государственнического социал-патриотизма, приемлемого средним имущественным слоям связанных с интересами индустриального производства горожан.

На волне пересмотра пролетарского марксизма в феодально-бюрократических империях Европы складывались три основных течения теоретических разработок новых стратегических задач и целей общественного развития. Одно было связано с интересами и мировосприятием пролетариата и стремилось привести марксизм в соответствии с требованиями нового времени. Наиболее основательно оно развивалось в России В.Лениным и его сторонниками большевиками. Второе обосновывалось главным образом идеологами социал-демократической партии Германии. Их целью было подчинить просыпающийся мелкобуржуазный национализм средних слоёв горожан социалистическому общественному идеалу индустриального рабочего класса, каким он эволюционно сложился в протестантских землях, то есть примирить народно-патриотическую традицию евангелической христианской этики и морали лютеранства с представлениями о национальной общественной власти. И третье течение набирало влияние в католических землях Прусской империи, в основном в Баварии, и в переживающих индустриализацию феодально-бюрократической государствах Западной Европы с католическим народным мировоззрением, в первую голову в Италии. Его теоретики приходили к выводу о необходимости революционного подчинения народных традиций общественных отношений идеалу национального этнократического общества с национальной общественной властью. Они увидели, что дальнейшее раскрепощение индустриальных производительных сил требовало утверждения политического господства национального среднего класса и его решительной борьбы с феодальными пережитками и спекулятивно-ростовщическими олигархическими силами, которые стали транснациональными и очень влиятельными по мере роста коммерческих и обслуживающих их банковских капиталов. И для революционной смены прежней системы власти в своих государствах, где сохранялись средневековые феодально-бюрократические традиции народного умозрения, для политической консолидации авангардно-революционных движений среднего класса они приходили к радикально националистическим, радикально расистским социально-политическим концепциям, враждебным идеям пролетарского всемирного коллективизма и социалистическим евангелическим этике и морали.

Толчком к обособлению этих трёх идеологических течений и возникающих на ох основе политических движений послужила деятельность В.Ленина и Великая социалистическая революция в России.