6.2. В. И. Ленин и И. В. Сталин о политэкономии социализма

Весьма негативное влияние на дискуссии о социалистической хозяйственной системе оказывало то, что в 20-е гг. возобладала точка зрения о том, что плановая система в экономических законах и в теории вообще не нуждается. Согласно этой «теории», политическая экономия должна изучать только капиталистический способ производства. Что же касается социализма, то здесь производственные отношения настолько ясны и прозрачны, что в теоретическом исследовании не нуждаются, так как принцип управления производством и распределением продуктов здесь ясен и понятен каждому.

Большая часть старой профессуры определяла предмет политической экономии как науку о хозяйстве. А. Мануйлов, например, в своем курсе лекций писал, что «современная политическая экономия прежде всего теория стихийного народного хозяйства»[61]. Аналогичная трактовка предмета политической экономии встречается и в работах некоторых экономистов более позднего периода.

В первые годы после революции экономисты считали, что политическая экономия нужна там, где сущность и видимость экономических явлений не совпадают, где господствует товарный фетишизм. Так, А. Кон писал: «Производственные отношения организованных обществ ясны до прозрачности. Принцип управления производством и распределением продуктов лежит здесь на поверхности явлений. Он виден и понятен всем и каждому. В меновых же обществах регулирование общественного производства осуществляется помимо воли и сознания отдельных людей, стихийным образом[62].

Экономическая наука, изучающая организованные общества, неизбежно носит историко-описательный характер, наука же, изучающая производственные отношения меновых обществ, является теоретической наукой.

«Политической экономией мы называем теоретическую экономическую науку, то есть науку о производственных отношениях только меновых обществ»[63].

Отсюда делался вывод: политическая экономия должна изучать лишь капиталистический способ производства. Что же касается социалистического способа производства, то здесь производственные отношения «ясные» и «прозрачные», «стираются» объективные экономические законы и нет товарного фетишизма, а, следовательно, нет и объекта научного, теоретического исследования. Чтобы «обосновать» ограниченность политической экономии, привлекались отдельные положения классиков марксизма-ленинизма, которые получали неверное толкование. В частности, доказывая, что политическая экономия изучает только капиталистический способ производства, многие экономисты в качестве «аргумента» приводили выдержки из работ К. Маркса и Ф. Энгельса. Так, нередко упоминалось то место, где говорится, что политэкономия «имеет дело с историческим, то есть постоянно изменяющимся материалом…»[64].

Одной из причин отрицания политической экономии социализма, по нашему мнению, послужила идеалистическая идея неокантианцев о якобы несовместимости объективного закона и сознательно поставленной цели, о полной тождественности объективности экономических законов вообще со стихийностью их действия. Идеи неокантианства проповедовали М. Туган-Барановский, П. Струве, С. Булгаков, В. Зомбарт и Р. Гильфердинг. Следуя по стопам Р. Гильфердинга, Н. Бухарин заимствовал у него эту концепцию и стал, пожалуй, одним из наиболее активных ее пропагандистов. Книги и статьи Н. Бухарина, в которых он последовательно проповедовал идею ограниченности политической экономии рамками капиталистического способа производства, в тот период имели весьма широкое распространение.

В работе «Политическая экономия рантье» Н. Бухарин настойчиво утверждал, что политическая экономия как наука может иметь своим объектом исключительно товарно-капиталистическое общество. Более подробно эти взгляды он «обосновывает» в работе «Экономика переходного периода», где весьма категорически утверждает, что «конец капиталистически-товарного общества будет концом и политической экономии».

Такие взгляды в 20-е гг. получили весьма широкое распространение. Однако, наряду с этим, некоторые экономисты, опираясь на положения классиков марксизма-ленинизма, выступали против подобных утверждений.

Так, И. Скворцов-Степанов стал одним из активных организаторов и участников дискуссии по этой проблеме, которая проходила в январе 1925 г. в Коммунистической академии. Здесь он выступил с докладом «Что такое политическая экономия?»[65]. Докладчик отметил, что «в последнее время мы переживаем любопытную полосу „ослепления известной предвзятостью“, которая мешает понять метод „Капитала“ и вместе с тем метод Ленина. Начиная с элементарных кружков политграмоты и кончая коммунистическими университетами, у нас уже около четырех лет повторяют как прочно установленную, стоящую выше всех сомнений истину, будто марксистская – и прежде всего Марксова – политическая экономия есть „теория только менового общества“, „наука о законах товарно-капиталистического общества“; будто преступно „обязывать экономическую науку быть исторической в своем целом“[66]. Приведя выдержкуиз одного учебника политической экономии, в котором говорилось, что политическая экономия является наукой, изучающей капиталистическое хозяйство, И. Скворцов-Степанов отмечал: «Невыразимая методологическая нелепость подобных разграничений не бьет в глаза ни авторам, ни читателям: установившаяся у нас „предвзятость“ делает и авторов и читателей слепыми к подобной чепухе»[67].

В «Курсе политической экономии», подготовленном А. Богдановым и И. Скворцовым-Степановым в 1925 г., теоретические взгляды, согласно которым политическая экономия – это наука о законах только товарно-капиталистического общества, определялись как «большое заблуждение, которое легко опровергается фактами»[68].

Анализируя итоги этой дискуссии, советский экономист А. И. Пашков справедливо отмечает, что, несмотря на убедительность аргументации докладчика И. Скворцова-Степанова, его утверждение о необходимости политической экономии социализма встретило поддержку только со стороны двух выступивших – историка М. Покровского, председательствовавшего на дискуссии, и А. Богданова. Все же остальные ораторы – Н. Бухарин, Е. Преображенский, Л. Крицман, В. Осинский и другие, – выступавшие на дискуссии (12 человек), решительно возражали докладчику. Дискуссия не обеспечила победу марксистско-ленинского понимания вопроса об экономических законах и политической экономии при социализме[69].

Поэтому Д. Розенберг в 1931 г. имел немало оснований заявить, что «после этой дискуссии окончательно утвердилось представление, что политэкономия изучает только товарно-капиталистическую систему, притом настолько утвердилось, что оно даже получило, я бы сказал, характер догмы, и для всякого экономиста считалось просто неприличным пересматривать этот вопрос»[70].

Толчком к отказу от концепции о «конце» политэкономии послужил выход в свет в октябре 1929 г. XI сборника В. И. Ленина, в котором были опубликованы его знаменитые замечания на книгу Н. Бухарина «Экономика переходного периода».

Из ленинских замечаний совершенно очевидно, что трактовать политическую экономию как науку о капиталистической системе хозяйства и только – значит рассматривать ее неправильно, не так, как понимали классики марксизма. В. И. Ленин отметил, что приведенное в книге Н. Бухарина определение политической экономии – это «шаг назад против Энгельса». Неверно утверждать, что «конец капиталистически-товарного общества будет концом и политической экономии». Против тезиса Н. Бухарина «Итак, политическая экономия изучает товарное хозяйство» В. И. Ленин четко указывает: «Не только!». В. И. Ленин подчеркивал, что политическая экономия как наука будет существовать и дальше, даже в чистом коммунизме сохранится, например, отношение I v + т к II с. Ленинские замечания предельно четко показали, что предметом теоретического исследования являются закономерности не только социалистической, но и коммунистической экономики[71].

Ленинские замечания положили конец догме, отрицавшей политическую экономию социализма. Они послужили своеобразным «толчком» для активизации теоретического исследования социалистических производственных отношений.

К середине 30-х гг. необходимость признания политической экономии социализма стала господствующей точкой зрения. Группе экономистов было поручено подготовить макет соответствующего учебника. В работе над учебником принял участие И. Сталин. В начале 1941 г. на встрече с рядом экономистов, участвовавших в его подготовке, он высказал свои замечания и предложения. Однако до войны учебник не был издан. В послевоенный период работа над учебником политической экономии социализма продолжилась и была закончена лишь в начале 50-х гг. В ноябре 1951 г. по итогам работы над учебником была организована экономическая дискуссия. Составленные с учетомматериалов дискуссии «Предложения по улучшению проекта учебника политической экономии», «Предложения по устранению ошибок и неточностей в проекте», «Справка о спорных вопросах» и «Схема раздела "Социалистический способ производства"» были направлены Сталину. Ознакомившись с макетом и с этими документами, он написал «Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 г.», которые были разосланы участникам дискуссии.

В своих «Замечаниях…» И. Сталин дал положительную оценку макету. Он предложил назначить немногочисленную комиссию с включением туда не только авторов учебника, но и сторонников, а также ярых критиков проекта для его окончательной доработки.

В феврале 1952 г. И. Сталин встретился с группой экономистов и ответил на вопросы, связанные с его «Замечаниями…». Эти «Замечания…», а также ответы на них изложены в работе «Экономические проблемы социализма в СССР»[72]. Выход этой работы имел не только важное теоретическое, но и практическое значение. К ее достоинствам можно отнести:

а) полную реабилитацию политической экономии социализма как фундаментальной теоретической экономической науки;

б) признание и в условиях социализма действия общих и специфических объективных экономических законов;

в) принципиальное признание, хотя и с оговорками, товарного производства и действия закона стоимости при социализме.

В процессе реабилитации политэкономии И. Сталин в беседе с экономистами и политиками неоднократно повторял: «Без теории мы погибнем». Этот вывод сохраняет свое значение и в наше время.

Необходимость возрождения политической экономии и политико-экономического анализа глубоких и нарастающих противоречий современной национальной и мировой экономики становится всё более настоятельной.