7.2. Развитие теорий конвергенции и социального государства

Конвергенция (от лат. convergere – сближаться, сходиться). В экономике и политике эта теория появилась после Второй мировой войны, когда социалистическая система стала мощным фактором на мировой арене. Во время известного Карибского кризиса в начале 60-х гг. президент США Дж. Кеннеди в полемике с Н. Хрущевым заявил: «Мы можем уничтожить вас 14 раз». На что Н. Хрущев ответил: «Мы уничтожим вас прочно один раз!».

Если столкновение двух систем может привести к гибели цивилизации, то возникала проблема: как им уживаться на планете? Ленинская идея о мирном сосуществовании двух систем у западных правителей восторга не вызывала. В этих условиях теория конвергенции привлекла к себе повышенное внимание. Наряду с Дж. Гэлбрейтом, ее активно развивали У. Ростоу, Ф. Перру и Я. Тинберген. В Советском Союзе к этой теории сначала относились настороженно, а затем негативно. Почему?

Идея предполагала взять всё лучшее от капитализма и социализма и создать новую социально-экономическую систему, отбросившую недостатки той и другой системы. В принципе, возражать против этого было сложно. Серьезные разногласия начались в результате обсуждения вопросов, что взять в новую систему от капитализма и что от социализма? Дело в том, что многие сторонники этой теории предлагали создание ее на базе частной собственности на средства производства и прибыли как обобщающего показателя эффективности производства. От социализма они предлагали взять планирование, «идею социального равенства, социальной защищенности и рабочий контроль за процессами производства». Но они оставляли открытыми вопросы: как планировать в условиях частной собственности и как справедливо распределять доходы в условиях жажды обогащения владельцев фабрик и заводов? С учетом этих явных противоречий Гэлбрейт по-иному развил теорию конвергенции. Он пишет: «Центральной идеей моей реформы является раскрепощение мысли, которая предполагает использование всех учений, включая Маркса и раскрепощение государства».

Сращивание технократов с государственной бюрократией Гэлбрейт назвал «исполнительным комитетом капиталистов», так как он отстаивает интересы лишь крупных корпораций. Конечной целью реформы на основе теории конвергенции, по Гэлбрейту, является «формирование нового социализма». Предпосылкой такой реформы он считает преобразование буржуазного государства в народное. Развивая идею «раскрепощения государства», Гэлбрейт пишет: «Только в народном (public) государстве могут быть осуществлены необходимые реформы. Рассчитывать, что буржуазное государство проявит заботу об интересах общества – это всё равно если обращаться к доктору, если он гораздо с большим упорством работает в качестве местного гробовщика»[86].

Наши неолибералы, признавая научный авторитет Дж. Гэлбрейта, пытаются приспособить его для своих идей. Это наглядно проявляется в книгах «Мифы экономики» С. Гуриева (2011) и коллективной монографии «Россия после кризиса» (2011). В последней С. Гуриев выступает одним изсоставителей и авторов. Гуриева и его коллег-соавторов беспокоит тот факт, что «расходы на социальные нужды, в особенности на выплату пенсий, неадекватно обременяют бюджет». Волнует их и то, что «устойчиво высокие темпы роста реальных доходов были необоснованно приняты за долгосрочный тренд. Подобные ожидания подогревались официальными заявлениями и акцентом на социальном обеспечении населения, выразившемся в частом повышении пенсий и зарплат в бюджетном секторе».

В книге «Россия после кризиса» отмечается, что «ключевой реформой должна стать реструктуризация государственных компаний и их последующая приватизация», проводимая по рецептам гайдаровской шоковой терапии: «России нужны серьезные экономические реформы, сопоставимые по масштабам с преобразованиями начала 1990-х гг.». С. Гуриев справедливо относит Дж. Гэлбрейта к «экономистам первой величины». Но почему-то в своих «Мифах…» он не привел взгляды этого экономиста по ряду проблем, хотя они имеют к ним прямое отношение. Предложенная Дж. Гэлбрейтом реформа противоречит взглядам Гуриева и неолиберальным идеям его соавторов.

Красной нитью в «Мифах…» С. М. Гуриева проходит идея всемерного ограничения роли государства в экономике. Он утверждает: «Для выхода из кризиса необходимо создать условия для перестройки экономики – и это лучше всего умеет делать именно рынок, а не государство».

Вопреки общеизвестным историческим фактам С. Гуриев для «обоснования» идеи о вреде госрегулирования отмечает: «В отличие от широко распространенного мнения, «Новый курс» Ф. Рузвельта не ускорил, а замедлил выход из рецессии. Если бы не было жесткого регулирования цен и зарплат, беспрецедентного усиления профсоюзов и фактической отмены антимонопольного законодательства, то восстановление экономики, начавшееся в 1933 году, было бы более быстрым».

Для «обоснования» надуманного им мифа С. М. Гуриев извращает суть конфликта Рузвельта с Верховным судом США и его взаимоотношения с профсоюзами. Как известно, свой «Новый курс» Ф. Рузвельт предложил, когда избирался президентом впервые. Его курс был активно поддержан народом, и он стал президентом США. Результаты государственного регулирования экономики превзошли, и значительно, даже самые оптимистичные ожидания. Рузвельт снискал заслуженное признание и уважение абсолютного большинства народа. Но это не устраивало его противников, и по мере приближения очередных президентских выборов они все более активно нападали на «Новый курс». Они считали, что, поскольку бедственное положение преодолено, дальнейшее регламентирование государством препятствует резкому подъему производства.

Так, президент торговой палаты договорился даже до того, что Рузвельт ведет США к диктатуре и на горизонте вырисовывается социалистическое, а может быть, и фашистское государство. Даже пресса в ходе предвыборной борьбы 1936 г. утверждала, что Ф. Рузвельт является кандидатом коммунистов. Для многих консерваторов президент стал самым ненавистным человеком в стране. С точки зрения Ф. Рузвельта, еще опаснее, чем сопротивление предпринимателей, была оппозиция членов Верховного федерального суда. В 1935–1936 гг. Верховный суд США принял ряд решений, согласно которым одиннадцать законов о введении «Нового курса», утвержденные Конгрессом, были объявлены противоречащими конституции, так как они имели якобы социалистический характер. Ф. Рузвельт обвинялся в том, что он воспользовался бедственным положением народа, нарушил «естественные законы экономики» и ведет дело к социализму. Консерваторы сочиняли благовидные предлоги для необходимости возвращения прежнего курса, который-де прославил Америку и сделал ее могущественной державой.

Ф. Рузвельт оказался в сложном положении. После некоторых колебаний и размышлений он решает идти на второй срок, но вносит существенную поправку в свою программу. Именно тогда он произнес слова, которые зачитал В. В. Путин в Послании Федеральному собранию Российской Федерации в мае 2006 г.: «Работая над великой общенациональной программой, которая призвана дать первостепенные блага широким массам, мы действительно наступили кое-кому на "больные мозоли" и будем наступать на них впредь. Но это "мозоли" тех, кто старается достичь высокого положения или богатства, а может быть, и того, и другого вместе, коротким путем – за счет общего блага».

Ф. Рузвельт решительно повернул «влево»: если содержание его «Нового курса» не могло быть претворено в жизнь деловым миром и торпедировалось Федеральным судом, то надо направить свои усилия против них, он должен вести борьбу от имени большинства американцев против «немногих», «себялюбивцев» и «реакционеров». Этот поворот называли «Новый курс-2», который либералы даже не упоминают в своих публикациях.

Поворот «влево» определил новую политику и предвыборную кампанию с учетом конфликта с монополистами и Верховным Федеральным судом. Когда суд по требованию работодателей отклонил законопроект о создании независимых профсоюзов, Ф. Рузвельт подписал одобренный палатой представителей законопроект нью-йоркского федерального сенатора Вагнера о новом порядке трудовых отношений. Закон гарантировал право работников на объединения и признавал профсоюзы независимой силой в обществе; признавал неограниченное право рабочих на забастовку и запрещал предпринимателям препятствовать профсоюзной деятельности. Были также гарантированы права граждан на пенсионное обеспечение по старости и пособия по безработице. Новая налоговая реформа подняла планку прогрессивного налога с богачей с 63 до 79 %. (А С. М. Гуриев и его сотоварищи восторгаются преимуществами плоской системы налогообложения и олигархов в 13 %, антинародная сущность которой осуждена даже церковным Синодом.)

В своих предвыборных речах 1936 г. Ф. Рузвельт справедливо предупреждал, что, в случае победы на выборах его противников, всё достигнутое в области социальныхгарантий и прав граждан может быть утрачено. В итоге он получил огромную поддержку профсоюзов и широких слоев населения. Ф. Рузвельт получил 27 млн голосов, а его соперник Лентон – 16 млн. Окрыленный успехом, Рузвельт продолжил антимонопольную борьбу. Его Послание 1938 г. было направлено против власти монополий и картелей, а также против неравного распределения богатства в США.

Мы неслучайно рассказали о «Новом курсе-2» и конфликте Рузвельта с консерваторами и Федеральным судом. Дело в том, что уже в наше время в современной России складывается похожая ситуация при «мюнхенском развороте» Путиным во внутренней политике, конфликты с монополистами неизбежны. Объявленное им наступление на «больные мозоли» он вынужден будет рано или поздно делать. Без этого реализация конституционного положения о том, что Россия – социальное государство, будет под вопросом. Гайдаровские наследники – модернисты-неолибералы, мечтающие о повторе «шоковой терапии» начала 90-х гг., – являются серьезной преградой на этом пути.

Когда речь заходит о социальном государстве, то невозможно абстрагироваться от идеологии (греч. слов idea – вид, образ, представление о чем-то). Под идеологией понимается совокупность идей, теорий, взглядов, отражающих интересы определенных классов или слоев (групп) населения. Любая экономическая теория выражает чьи-то интересы. А те из них, которые не выражают их, априори обречены.

Лауреат Нобелевской премии Г. Мюрдаль утверждает: «Изображать науку свободной от оценочного подхода и идеологии – значит затушевывать наличие ценностных критериев; чтобы умерить значение оценочных суждений, нужно их формулировать со всей недвусмысленностью»[87].

Влияние идеологии на экономику весьма значительно.

Изучение западных современных школ показывает, что в их рекомендациях немало идей о создании целостной экономической теории социального государства. В этой связи особого внимания заслуживают труды видных представителей институционализма Дж. К. Гэлбрейта и Г. Мюрдаля. Последний был не только крупным ученым, но и видным общественным и государственным деятелем. Послужной список Г. Мюрдаля весьма разносторонен: профессор университета, правительственный советник, депутат парламента Швеции, министр, директор национального банка, руководитель многих международных организаций. В работе «Проблема целей и средств в политической экономии» автор отмечает, что при любых формах экономического планирования неизбежно приходится сталкиваться с проблемой цели и средств. По мнению Г. Мюрдаля, «в развитом обществе планирование образует центральный принцип, с помощью которого знания воплощаются в действия»[88].

Г. Мюрдаль является создателем так называемой шведской модели социализма. Социал-демократы почти 70 лет бессменно находились у власти в Швеции – стране с высоким уровнем и качеством жизни граждан. Г. Мюрдаль был приверженцем социальной ориентации рынка, социально регулируемой экономики, теории социального государства и социального партнерства. Подчеркивая регулирующую роль государства, Мюрдаль считал его способным блокировать правило рынка. Вмешательство государства, по его мнению, преобразует стихийное рыночное хозяйство в регулируемую экономику, свободную от противоречий и недостатков старого строя, в которой осуществлен идеал всеобщего равенства и созданы равные экономические возможности для всех.

Более подробный анализ развития теорий социального государства дается в учебнике «Основы социального государства»[89].