Ревизионист

Уже в 1929 г. Ханссон публикует программные статьи, в которых доказывает, что суть социал-демократического движения состоит не в битве с буржуазией, а в удовлетворении интересов общества в целом. Термин «народ» заступает теперь место марксистской категории «класс», понятие «сотрудничество» вытесняет всякие разговоры о классовой борьбе, идея об экспроприации экспроприаторов отвергается в пользу системы государственного регулирования экономики. Частная собственность перестает быть плохой сама по себе. Она теперь плоха лишь в том случае, когда излишне сконцентрирована в руках узкой группы лиц.

В ортодоксальном марксизме пролетариат, как известно, не имеет отечества. Ханссон же сделал патриотизм, уважение к национальным символам одной из составных частей своей концепции «Народного дома».

Маркс, наверное, перевернулся бы в гробу, узнай он о столь «творческом» развитии его учения, предпринятом скромным шведским социал-бюрократом, не сильно образованным и не очень-то склонным к написанию пухлых теоретических томов.

Однако практика, по Марксу, критерий истины. Уже в 1932 г. социал-демократы на основе своего нового внеклассового подхода добились очередного успеха, доказав тем самым, что они пошли по правильному пути.

Значение поворота состояло отнюдь не в том, что за социал-демократов стал голосовать весь народ. Напротив, влияние партии вне рабочего класса по сей день остается не столь уж большим. Главное другое — наследников марксизма перестали считать внесистемной силой, что повлекло за собой два важных последствия.

Во-первых, за них стали голосовать рабочие, не склонные к радикализму. Во-вторых, «буржуазные партии» и предприниматели увидели в социал-демократах нормальных партнеров, которым можно доверять власть. Лидеры правых сами рекомендовали королю назначить социал-демократическое правительство, и Ханссон в 1932 г. впервые стал премьер-министром, не обладая при этом даже абсолютным большинством голосов в риксдаге.

Насколько Пер Альбин попал в точку со своим политическим маневром стало очевидно через два года, когда вышла в свет книга Альвы и Гуннара Мюрдалей «Проблемы кризиса народонаселения», произведшая в обществе настоящий фурор. Выяснилось, что рождаемость у шведов катастрофически падала, и во весь рост встал вопрос о спасении маленькой нации от грозящей ей деградации.

Классовое противостояние окончательно вышло из моды. Широкомасштабная социальная политика должна была теперь способствовать «расширенному воспроизводству племени», и социал-демократы благодаря этому оказались выразителями мыслей и чаяний буквально всей Швеции.

Народу надо было дать денег. Эрнст Вигфорс — министр финансов в правительстве Ханссона считается первым в мире кейнсианцем, проводившим политику стимулирования экономики за счет расширения социальных расходов еще до того, как сам Джон Мейнард Кейнс опубликовал свой эпохальный труд, заложивший основы системы широкомасштабного государственного регулирования.

Впрочем, при проведении новой социальной политики Ханссон и Вигфорс были сравнительно умерены. Неумеренные блага и неумеренное налогообложение стали результатом деятельности социал-демократов уже в послевоенный период.

Пер Альбин полагал, что одной из причин поражения партии в 1928 г. стало требование введения высокого налога на наследство. Поэтому в 30-х гг. социально-экономические нововведения в основном ограничились хорошо оплачиваемыми общественными работами, сельскохозяйственными субсидиями, детскими пособиями, начальными мерами по развитию массового жилищного строительства, небольшим пособием по безработице и небольшим повышением пенсий.

Главным же толчком к наметившемуся росту благосостояния стали отнюдь не социальная политика и не финансовые манипуляции Вигфорса. Швеция преодолела кризис за счет девальвации, проведенной еще в 1931 г. находившимися тогда у власти правыми. Ханссон воспользовался тем, что благодаря развитию экспортных производств страна вышла из Великой депрессии и создала тот продукт, который можно было легко подвергнуть перераспределению в целях «воспроизводства племени».

В ходе двух следующих избирательных кампаний партия Ханссона увеличила отрыв от политических конкурентов, заняв к 1941 г. более половины мест в риксдаге. Это было поистине триумфальное шествие, столь контрастирующее с политическими тенденциями, проявлявшимися в средней и южной Европе. Но самым удивительным было, впрочем, другое. По мере того как усиливались позиции социал-демократов, шведские правительства все дальше уходили от, казалось бы, столь естественной в подобной ситуации однопартийности.