Стрельба из портсигара

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Стрельба из портсигара

Иосип Броз (впоследствии прозванный Тито), родившийся в 1892 г. в простой хорватской крестьянской семье (по матери он был словенцем), не получивший толком никакого образования и перепробовавший массу профессий, прежде чем стать профессиональным революционером, являлся типичным порождением эпохи, поднимавшей из грязи в князи множество людей. Иосип, правда, в молодости успел постранствовать, побывав в поисках куска хлеба в Чехии, Австрии и Германии, а после пленения на войне — еще и в России. Он выучил ряд иностранных языков (говорил на русском, чешском, немецком, киргизском, английском, читал на французском и итальянском), но тем не менее оставался политиком, сравнительно плохо подготовленным для управления государством.

Говорят, что он очень любил раздавать всем поручения и именно за это получил свою партийную кличку: ты, мол, сделай то, ты — то, а ты — то (Tito). Однако умело управлять и раздавать поручения — это все же две разные вещи.

До поры до времени Тито был сильно зависим от советской России. Он работал в Коминтерне, а примерно к началу Второй мировой войны стал секретарем компартии Югославии. Даже жена у него была русской. Пелагею Белоусову он нашел в Сибири во время пребывания в плену. Впрочем, она бросила мужа после того, как тот угодил в тюрьму, где вынужден был провести целых пять лет. Обретя свободу и не обнаружив рядом супруги, Тито таким образом оказался независим как от властей, так и от семейных уз. В дальнейшем у него были разные женщины. Возможно, легкость завязывания отношений приучала его постепенно и к вольности политической жизни.

Однако реформатором он все же оказался не собственной волей и даже не волей бросившей его жены, а благодаря тем историческим обстоятельствам, которые определили особый югославский путь экономического и политического развития.

Корни югославской специфики уходят во времена Второй мировой войны и даже дальше. Многолетняя вражда между сербами и хорватами раздирала на части Югославию. Во всех возможных бедах эти народы винили не объективные обстоятельства, не хозяйственную отсталость страны, а исключительно друг друга. Когда началась фашистская оккупация, усташи — хорватские националисты — устроили ужасающую резню сербов. Те, по возможности, отвечали им тем же. Не обходилось дело, естественно, и без зверств в отношении мусульман. В общем, на фоне подобных межэтнических отношений трудно было говорить об освобождении страны. Тито, который, несмотря на свой высокий пост в компартии, был к началу войны малоизвестным человеком, в какой-то момент понял важность преодоления внутренних распрей. Такой подход в конечном счете обеспечил его превращение из скромного функционера в маршала, освободителя и фактического национального лидера.

Постепенно во время войны на территории Югославии под руководством Тито сформировалось мощное партизанское движение. Оно сражалось не только с немцами и итальянцами, но также с сербскими националистами — четниками. В какой-то момент даже британскому премьеру Уинстону Черчиллю (не говоря уж о Сталине) стало ясно, что ставку на Балканах следует делать на партизан как на реальную силу, пользующуюся широкой народной поддержкой.

Когда Тито и Черчилль впервые встретились для переговоров, дело чуть не закончилось трагически. Маршал настаивал на том, чтобы после войны чуть ли не вся северо-восточная Италия отошла под югославский контроль. Черчилль охлаждал его пыл. В какой-то момент британский премьер увидел, что находится в окружении двух титовских телохранителей с автоматами. И тут ему вздумалось пошутить. Черчилль нацелил на Тито свой золотой портсигар размером примерно с револьвер. К счастью, маршал успел рассмеяться и разрядить тем самым обстановку до того, как партизаны нажали на спусковые крючки.