Как стать великой державой

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Как стать великой державой

Постепенно все больше проникая в мир бесконечных интриг, Гамильтон начал терять умеренность и в вопросах международной политики. Если раньше сильное государство было для него основой экономического процветания, то со временем хозяйственные успехи и приток поступлений в казну все чаще становились лишь средством для осуществления американской внешней экспансии.

Когда его политические противники хотели вовлечь Америку в европейские конфликты на стороне революционной Франции (под тем предлогом, что Франция во время американской революции активно содействовала борьбе колоний с английскими войсками), Гамильтон настаивал на нейтралитете и подчеркивал, что слабой стране для укрепления ее сил требуется мир. Более того, он настаивал на сближении с недавним противником — Англией, поскольку конфронтация со столь сильной в экономическом отношении державой негативно сказалась бы на американских торговых успехах.

Простым людям, недавно еще стрелявшим по английским солдатам, трудно было понять необходимость внезапной дружбы с врагом. На одном из митингов толпа закидала Гамильтона камнями, даже не пожелав выслушать его. «Они хотели вышибить Вам мозги, чтоб сравняться с Вами», — тонко охарактеризовал положение дел один из друзей побитого, хорошо разобравшийся в том, как «благодарный» народ реагирует на советы интеллектуалов.

Гамильтон не боялся идти против толпы. Но позднее, когда международный расклад сил изменился и обрисовалась вероятность конфликта с Францией, а также с ее союзником Испанией, он вдруг превратился из голубя в ястреба. Ведь теперь военный успех предоставлял возможность расширить территории за счет французских и испанских владений к югу от Соединенных Штатов.

В это время он уже не был министром. Но его влияние на политические процессы, пожалуй, даже возросло. В администрации Адамса все посты занимали сторонники Гамильтона, назначенные еще первым президентом по рекомендации бывшего главы финансового ведомства. А вскоре и сам Гамильтон получил новый ответственный пост — заместителя главнокомандующего в звании генерала-инспектора. Возглавлял армию при этом, естественно, Джордж Вашингтон.

Однако американская демократия оказалась сильнее умения генерала-инспектора выстраивать политическую интригу. Если Адамс, хоть и ненавидевший Гамильтона, вынужден был считаться с позицией Вашингтона, то в следующем президентском цикле народ отдал свои голоса за Томаса Джефферсона — человека, с которым уже невозможно было прийти к компромиссу.

Демократия часто «опускает» талантливых людей, разбирающихся в сложных вопросах лучше, чем малообразованная толпа. Но зато механизм регулярной смены политических лидеров не дает зарваться тем, кто утратил восприятие реальности. Гамильтон многими чертами характера и многими аспектами политики был чрезвычайно похож на своего младшего современника Наполеона Бонапарта. Однако авторитарный характер власти французского генерала позволил дойти до логического конца превращению здравого смысла в авантюризм и нетерпимость. Американская же демократия «подстрелила» Гамильтона на взлете.

Без его дерзких авантюр Соединенные Штаты развивались «скучно», незаметно, долгое время дистанцируясь от кровопролитных и дорогостоящих европейских конфликтов. Развивались, ориентируясь в основном на действие принципа невидимой руки рынка. Что и позволило Америке стать в конце концов по-настоящему великой державой.