«Над всей Испанией безоблачное небо»

«Над всей Испанией безоблачное небо»

Свою личную гражданскую войну Франко начал еще в 1934 г., когда ему поручили подавить забастовку рабочих в Астурии. Уничтожая бастующих испанцев, этот правый националист, превозносящий Испанию, не испытывал никаких угрызений совести. «Эта война — война пограничная», — заявил генерал журналистам. Социализм он считал чем-то вроде атаки дикарей на цивилизацию, а собственную деятельность уподоблял Реконкисте. Для подавления рабочих он использовал марокканских наемников, точно так же как для подавления марокканцев в недавнем прошлом предводительствовал иностранным легионом.

Успех в астурийской войне сделал Франко фигурой по-настоящему общенациональной. Именно его, боевого генерала, а вовсе не политиков-болтунов пресса сочла лидером, обеспечившим стабилизацию и предотвратившим хаос.

В качестве награды за победу Франко получил должность командующего испанской армией в Марокко. Хотя формально он и не стал крупнейшим военачальником страны, наделе генерал возглавил наиболее боеспособные части республики. А уже в 1935 г. Франко занял пост начальник генштаба.

На этом посту его и застала победа Народного фронта, одержанная в ходе выборов 1936 г. Франко решил, что успех левых является частью плана Коминтерна по установлению своего контроля над Испанией. Он готов был к введению военного положения, однако правые политики мирно сдали власть победителям и не прибегли к поддержке армии. В итоге Франко потерял свой пост и был отправлен от греха подальше командовать гарнизоном на Канарских островах. Отдыхать в этой удаленной от Испании курортной области, наверное, неплохо, но оказывать влияние на политику, проводимую в Мадриде, практически невозможно.

Президент страны, провожая Франко, сказал: «Поезжайте спокойно, генерал. В Испании не будет коммунизма». На что тот ответил: «В одном я уверен и за это могу отвечать: как бы ни складывались обстоятельства здесь, там, где нахожусь я, коммунизма не будет».

Коммунизм на Канарах вряд ли возник бы даже при отсутствии Франко, однако для Испании в целом роль генерала оказалась определяющей. Армейские круги на континенте стали готовить заговор. Согласно популярной, но не вполне подтвержденной легенде, сигналом к одновременному выступлению мятежников по всей стране должна была стать переданная по радио фраза: «Над всей Испанией безоблачное небо».

Небо стало безоблачным 18 июля. Франко не был главным организатором восстания, однако, перебравшись с островов в Марокко и встав во главе хорошо знакомых ему наиболее боеспособных частей Испании, он быстро оказался неформальным лидером мятежников. Сказались его репутация, мощь возглавляемых им «марокканцев» и то, какой высокий пост Франко занимал в период правления правых. Более того, именно ему удалось договориться о поддержке с Адольфом Гитлером и Бенито Муссолини. Без них испанские генералы вряд ли смогли бы одержать победу в мятеже, превратившемся в затяжную гражданскую войну.

Ко времени осады Мадрида Франко стал уже главой правительства мятежников, генералиссимусом и национальным лидером (каудильо). Правда, нация при этом была расколота на две почти равные по силе части и подавлять не устраивавших его испанцев генералиссимусу приходилось с чрезвычайной жестокостью.

Приход Франко к власти произошел совсем не так, как приход Гитлера или Муссолини — народных вождей, пробившихся «с низов» благодаря личной харизме и агрессивной идеологии. Лидерам немецких нацистов и итальянских фашистов в Испании условно соответствовал лидер фалангистов Примо де Ривера (сын бывшего генерала-диктатора). Франко же, скорее по своему положению и роли в истории страны, напоминал венгерского лидера Миклоша Хорти, пребывавшего «в верхах» и «примирившего нацию» силой оружия, а также силой авторитета, определяемого высоким военным чином.

Испанский генералиссимус, так же как венгерский регент, олицетворял собой традиционный национализм, формировавшийся в Европе со времен Великой французской революции, а отнюдь не фашизм и не национал-социализм, возникшие лишь в XX веке. Соответственно, и судьба Испании после победы Франко оказалась существенно иной, нежели судьба Германии и Италии.