Волки, овцы и коровы

Волки, овцы и коровы

«Пастух спасает овцу от волка, вцепившегося ей в горло, и она видит в пастухе своего избавителя. В то же время волк обличает его как нарушителя свободы, тем более что овца-то черная. Ясно, что у овцы и волка нет согласия в определении слова "свобода". В этом суть и тех разногласий, что господствуют в человеческом обществе» — так разрешил для себя проблему свободы Авраам Линкольн.

Война Севера и Юга наполнила собой все его президентство. Началась она сразу вслед за избранием Линкольна и кончилась совсем незадолго до трагической гибели главы государства.

Лучший полководец страны Роберт Ли встал на сторону южан, хотя являлся противником рабства и выступал за сохранение Союза. Казалось бы, прямая дорога ему была на Север, но генерал не мог воевать против Виргинии — своего родного штата. А Виргиния вошла в конфедерацию.

Дела у северян поначалу складывались хуже некуда. Ли наносил им удар за ударом. Аристократы Юга сражались как прирожденные воины. Даже несмотря на численный перевес противника. А буржуа Севера воевали как торговцы. Даже несмотря на то, что вся военная промышленность страны фактически находилась в их распоряжении. Несмотря на моральный подъем, дезертиров и лиц, уклонявшихся от мобилизации, было великое множество. Южане ведь воевали за родину (как они ее понимали), а северяне—за насильственное удержание Юга в составе распадающейся Федерации.

Линкольн, естественно, переживал. Но до поры до времени относился ко всем неудачам с присущим ему юмором. Назначенный им командующий — генерал Мак-Клелан — имел явный численный перевес над противником, но все никак не мог решиться начать активные боевые действия. Президент ждал долго, не подстегивал военачальника и даже сносил с его стороны откровенное пренебрежение, отмечая лишь с некоторой иронией, что Мак-Клелан — великий инженер, обладающий способностью к созданию неподвижных двигателей. Однако в какой-то момент Линкольн все же не выдержал. «Мой дорогой генерал, — обратился он к нему. — Если Вам сейчас не нужна армия, я хотел бы одолжить ее на некоторое время».

Мак-Клелан тоже стал иронизировать над Линкольном, обращая внимание на настойчивые вмешательства штатского главы государства в его армейскую компетенцию. Однажды генерал прислал президенту такую телеграмму: «Захватил две коровы. Как прикажете с ними поступить?» Тот ответил: «Подоите их, Джордж».

В конце концов Мак-Клелана сняли, но это не решало сути проблемы. Поднять моральный дух северян могли бы решительные действия по отмене рабства. Но на это Линкольн никак не шел. До поры до времени он готов был сохранять Союз даже ценой сохранения неволи чернокожих. Война отнюдь не была на первых порах той бескомпромиссной схваткой за свободу, какой она кое-кому стала представляться впоследствии.

Естественно, многие негры бежали на Север. По закону их должны были бы выдавать рабовладельцам. Сохранение подобных правил в условиях войны оказывалось верхом нелепости, но признание возможности невозвращения имущества хозяину оказывалось верхом немыслимого радикализма. В итоге все стали сходиться на том, что беглый раб представляет собой контрабанду. Это позволяло обходить закон, формально его не нарушая. Негры, претерпевая невероятные трудности, добирались до границ северных штатов и радостно заявляли встречавшим их людям: «Мы — контрабанда».

Вскоре Линкольн, действуя осторожно и тщательно подбирая такие юридические формулировки, которые не посягали бы на частную собственность, начал предлагать программу постепенного освобождения рабов с помощью выкупа. Платить за свободу негров должно было правительство Соединенных Штатов.

Вопрос о рабстве был для Линкольна непринципиальным. «Если бы я мог спасти Союз, не освободив при этом ни одного раба, я сделал бы это, — отмечал президент. — Если бы я мог спасти Союз, освободив всех рабов, я бы тоже это сделал».

Реалистичным оказался второй вариант. И вот в июле 1862 г. свободными были признаны все рабы, принадлежавшие мятежникам. А с января 1863 г. рабство на территории мятежных штатов рухнуло целиком.

Таким образом, ради сохранения Союза было принято решение исторической значимости. Любопытно, что с позиций дня нынешнего единство США не представляется столь уж важным достижением, но вот свобода для овец есть ценность, разделяемая практически всем человечеством.

Вступление в армию тысяч свободных негров наряду со сменой военного руководства (командующим стал Улисс Грант) и укреплением дисциплины постепенно начали склонять чашу весов в пользу северян. Южане истощили все свои людские и экономические ресурсы, тогда как к их противникам непрерывно шли подкрепления. С дезертирами стали расправляться по всей строгости военного времени. Президент пытался и здесь проявлять гуманность, но это ему плохо удавалось. Генерала Шермана однажды спросили, как ему удается поддерживать дисциплину при таком количестве президентских помилований? «Виновных я расстреливаю на месте», — ответил генерал.

Президент действительно был человеком гуманным. С трудом отказывал разнообразным просителям. И даже шутил по этом поводу: мол, хорошо, что господь при такой безотказности не создал меня красивой женщиной. А заболев легкой формой оспы — болезни, передающейся посредством контактов, Линкольн с облегчением заметил: ну наконец-то у меня есть что-то такое, чем можно наградить всякого посетителя.

О президентской доброте ходили анекдоты. Народ постоянно пытался прорваться в Белый дом. Линкольн из своего кабинета то и дело слышал возгласы: «Я хочу видеть старину Эйба!». Но все же ответственность за братоубийственную войну во многом лежала именно на нем. По крайней мере так считала известная часть американцев. И хотя большинство переизбрало его в 1864 г. на второй президентский срок, оставались те, кто жаждал скорейшей смерти Линкольна.

Убили его в апреле 1865 г. — в театре во время представления. Вообще-то о театре он тоже любил иронизировать. Одна из чудных фраз, оставшихся после Линкольна: «У певицы столь высокое сопрано, что преодолеть его можно лишь с помощью лестницы».

Но на этот раз было не до шуток. Охрана проспала покушение. Актер Джон Бут — брат великого трагика прокрался в ложу и выстрелил из пистолета. Шансов спасти президента у врачей не было.

* * *

Однажды он произнес такую фразу, которую следовало бы знать каждому современному политику: «Можно все время дурачить часть народа, можно некоторое время дурачить весь народ, но нельзя дурачить весь народ все время».

Линкольн, бесспорно, умел ярко говорить. Но все же главное свое слово он сказал в истории. И потому оказался главным героем Америки. Даже больше чем главным героем. Он стал легендой, воплощенной в монументе, выросшем посреди американской столицы.

А где-то далеко на Юге, в Северной Каролине, в маленьком городке стоит другой монумент — памятник неизвестному солдату армии конфедератов. Его прозвали «Молчаливый Сэм». Этот парень не сказал своего слова в истории. Он проиграл, он потерял свою землю, свой мир, свой образ жизни. И теперь ему нечего сказать.