Кембридж и Монт Пелерин: «Дорога к рабству»
Кембридж и Монт Пелерин: «Дорога к рабству»
С началом войны ЛШЭ была эвакуирована в Кембридж. Находясь на «вражеской территории», Хайек внезапно сменил тактику борьбы и впервые написал популярную книгу о триумфальном наступлении коллективизма.
«Дорога к рабству» затрагивала ту же тематику, что и «Социализм», написанный почти на четверть века раньше. Но Хайек в отличие от Мизеса сразу взял быка за рога. В 1922 г. социализм был все же маргинальным явлением, не слишком беспокоящим публику. Теперь же исследователю удалось нарисовать страшную картину, в которой различные направления коллективизма смыкались воедино, покрывая практически всю Европу тоталитарной оболочкой.
Это был блестящий ход. В 1944 г., когда свободный мир оказался обречен на то, чтобы выбирать, поглотят ли его коммунизм или фашизм, либеральный призыв, обращенный к широким массам, был услышан. Особого успеха «Дорога к рабству» добилась в США, где сокращенное издание проштудировали сотни тысяч читателей.
Хайек тут же решил закрепить успех. Он стал не только главным пропагандистом, но и главным организатором либерального процесса во всем мире. В своем любимом Тироле Хайек начал проводить регулярные летние школы. Но еще более важным делом стало создание в 1947 г. в местечке Монт Пелерин на берегу Женевского озера международного общества, объединившего немногих разбросанных по миру и практически изолированных друг от друга ученых-либералов.
Помимо Мизеса и Роббинса в обществе «Монт Пелерин» оказались Карл Поппер, Вальтер Ойкен, Вильгельм Рёпке, Бертран де Жувенель, Уолтер Липпман — люди, каждый из которых стал целым явлением в мире либерализма. В «Монт Пелерин» начал блистать молодой Милтон Фридман. Заглядывал туда и умудренный опытом Людвиг Эрхард — единственный либерал, обладавший в то время серьезными властными полномочиями. Но душой и главным организатором всего международного либерального процесса был, конечно, Хайек.
Ни один экономист мира никогда не приобретал такой известности, как та, что внезапно свалилась на Хайека. Даже Адам Смит шел в свое время к массам через университетские кафедры. Хайек же обратился к обществу напрямую. Он мигом покорил пугливого обывателя, но в этой быстроте натиска крылась и будущая трагедия.
Успех был недолог. Хайек в отличие от Кейнса пошел к массам прямым путем, и путь этот, как часто бывает, оказался более длинным.
После войны рост благосостояния американцев и европейцев снял страх перед государственным вмешательством в экономику. В то же время научная общественность, и без того преклонявшаяся перед «заумным» творческим наследием Кейнса, перевела Хайека из-за «Дороги к рабству» в разряд публицистов. Для миллионов студентов 50-60-х гг. Хайек не существовал. Следовательно, он перестал существовать и для общества в целом.
Теперь уже было неважно, что Хайек интенсивно трудился над книгами, выдержанными в том стиле, которого требовала официальная наука. В Европе он свою научную битву проиграл. Ему снова приходилось бежать на Запад в поисках того места, где еще возможна свободная мысль.