Дело Божье

Дело Божье

Первые двадцать лет пребывания Франко у власти прошли совершенно бездарно. Каудильо тешился фантазиями всяких «алхимиков», будто Испания станет то ли экспортером золота, то ли бензина, но никаких чудес, естественно, не случалось. На дорогах страны стали появляться автомобили, работающие на дровах и угле.

Экономический развал в какой-то степени способствовал дистанцированию от войны. Гитлер понимал, что от убогих испанцев все равно толку нет никакого. Однако с наступлением мирных лет убогость однозначно стала недостатком.

На севере и востоке страны зародилось оппозиционное режиму партизанское движение, и Франко вынужден был порой чуть ли не до половины бюджета нищей страны тратить на армию и полицию. В трудные времена пришлось просить материальной помощи даже у Аргентины — бывшей испанской колонии. Хуан Доминго Перрон прислал испанцам в кредит пшеницу. Тем не менее потребление хлеба в Испании в 1950 г. упало в два раза по сравнению с 1926 г.

В начале 50-х гг. стало ясно, что франкистский экономический курс полностью обанкротился. Суансес был отправлен в отставку. Однако никаких новых идей не появилось. США материально поддержали Испанию, но потребовали за это либеральных преобразований. Франко же решил, что сможет водить американцев за нос с экономическими реформами, так же как водил Гитлера со вступлением в войну. Понятно, что застой при таком подходе не рассосался.

Тем не менее стареющий Франко все меньше желал заниматься делами. Он посвящал время охоте, рыбалке, просмотру кинофильмов и футбольных матчей, а также ставкам на тотализаторе. Про каудильо говорили, что у него на столе лежат две папки. На одной написано: «Проблемы, которые решит время», а на другой: «Проблемы, решенные временем». Любимое занятие Франко состоит в том, чтобы перекладывать бумаги из одной папки в другую.

И вот наконец время решения проблем действительно пришло. По странному совпадению испанская оттепель началась в 1956 г. С процессами, происходившими в СССР, она никак не была связана, а борьба за свободу в Венгрии и Польше представляла символическую ценность лишь для небольшой части оппозиции. Более того, Франко в отличие от Хрущева не собирался ни в малейшей степени реформировать свою страну. Даже ни о каком разоблачении культа личности не могло идти речи, поскольку эта самая личность продолжала управлять государством и не каялась в жестокостях эпохи гражданской войны.

Тем не менее вопрос о том, что будет в Испании после Франко, в середине 50-х гг. оказался весьма актуален. И каудильо вынужден был реагировать на беспокойство, проявлявшееся в обществе. Ему приходилось балансировать между фалангистами, долгое время служившими опорой режима, и монархистами, полагавшими, что перемены, возникшие в результате борьбы с левыми силами, не являются основанием для разрушения традиционной системы управления страной.

Монархисты все более явно демонстрировали свое влияние и свое недовольство той ролью, которую играли фалангисты, а потому Франко на фоне экономических проблем (в частности, резкого усиления инфляции) согласился перетряхнуть правительство. На смену некомпетентным министрам требовалось привести людей прогрессивных и образованных, однако эта новая сила могла выйти лишь из консервативных, католических и монархических кругов. Какая-то левая альтернатива режиму в тот момент не могла даже рассматриваться.

Ключевую политическую роль в осуществлении экономических перемен сыграл адмирал Луис Карреро Бланко — один из самых близких к Франко государственных деятелей. Он стал посредником между главой режима и молодыми испанскими технократами, принадлежащими к католической организации «Опус Деи» («Дело Божье»).

В феврале 1957 г. правительство было преобразовано. Ключевой фигурой в его реформаторском блоке стал 37-летний профессор права Лауреано Лопес Родо — глубоко религиозный монархист. Министерство финансов отошло к католическому адвокату Мариано Наварро Рубио, министерство торговли — к профессору экономической истории Альберто Ульястресу Кальво. В политическом плане это означало конец влияния фалангистов и добровольное превращение усталого Франко в символическую фигуру, в экономическом — либерализацию хозяйственной системы, наведение порядка в финансах и открытость во внешних связях. Стартовало двадцатилетие реформ, которые, так же как и предшествующий застой, оказались связаны с именем генералиссимуса Франко.

Как обычно и бывает в таких случаях, началось все с шокотерапии. Песету резко девальвировали, а затем сделали свободно конвертируемой валютой. Государственные расходы сократили. Контроль за ценами отменили. В итоге неэффективным предприятиям пришлось закрыться, безработица усилилась, брожение в рабочем классе стало еще активнее.

Франко, изредка возвращаясь с рыбалки в свою резиденцию, пытался тормозить либерализацию, но реформаторам в основном удавалось его убеждать в необходимости движения вперед. Каудильо признавался, что ничего не понимает в происходящем, но, скрепя сердце, защищал реформаторов даже перед лицом военных, которые не хотели допускать сокращения военного бюджета.

Порой генералиссимус прямо говорил недовольным членам своей старой гвардии, что они просто х..ней занимаются в то время, как «Опус Деи» работает. В ответ отставные фалангисты стали формировать легенду о том, что эта организация представляет собой страшную и коварную силу. Из этих источников, очевидно, позаимствовал сведения Дэн Браун при написании «Кода да Винчи».

Наверное, генералиссимусу казалось, что, реформируя прогнившую хозяйственную систему, он спасает свой режим. Технократы же, напротив, понимали, что рост ВВП и интеграция в европейскую экономику рано или поздно потянут за собой демократизацию. Однако Франко они про это ничего не рассказывали, предпочитая делать вид, будто не заглядывают далеко вперед.

Вскоре произошло экономическое чудо. Испания с дешевой рабочей силой, политической и финансовой стабильностью стала соблазнительна для иностранного капитала. В Европе она в 60-х гг. выполняла примерно те же функции, которые в 70-80-х гг. отошли к Китаю и странам Юго-Восточной Азии. Начался бурный рост ВВП. А вскоре на этой основе поднялся и жизненный уровень населения.

Режиму Франко оставалось существовать лишь столько, сколько могли еще протянуть его лидеры. Первым ушел из жизни Карреро Бланко, погибший от рук баскских террористов в 1973 г. А в 1975 г. скончался от старости и восьмидесятитрехлетний каудильо.