Игры лоббистов: бюджетные аргументы

Обычно, когда стоит выбор – делать проект «бюджетным» путем или через инструментарий ГЧП, сторонники менее сбалансированного (по интересам и контролю) традиционного пути приводят несколько ключевых аргументов, обороняя свою позицию. Причем такие сторонники могут быть как в государственной среде, так и среди частных компаний, которые уже нацелились на борьбу за господряд.

Во-первых, говорят они, на рынке просто нет капитала, который в состоянии потянуть сколько-нибудь значительного объема инфраструктурный проект.

Во-вторых, утверждают они, такой подход слишком сильно отодвигает сроки введения объектов или всего проекта в эксплуатацию.

В-третьих, продолжают они, такой подход ведь значительно увеличивает финансовую нагрузку на бюджет, поскольку, дескать, ГЧП – это всегда дороже. Этот аргумент обычно особо активно приводится; видимо, предполагается, что он уж точно похоронит эти странные идеи про ГЧП.

Самое парадоксальное в том, что если такие лоббисты попадают на не вполне подкованных по части инвестиций в инфраструктуру чиновников или бизнесменов, то звучат они на первый взгляд настолько убедительно, что производят впечатление. По крайней мере, достаточно убедительно для того, чтобы посеять зерна сомнений, а иногда и вообще одним махом снести с повестки дня вопрос о применении ГЧП.

Нет, конечно, если у бюджета нет полной суммы для того, чтобы заказать стройку или иное создание объекта, то тут выбор прост: или делать проект в формате ГЧП со всеми присущими ему правилами и процедурами, либо не делать никак. Это просто.

А в остальных случаях чиновники, бизнесмены, финансисты, разбирающиеся в тонкостях инвестиций в инфраструктуру, приведут следующие контрдоводы.

Во-первых, на рынке для инфраструктурных проектов достаточно капитала. По крайней мере, ни один проект, прошедший через правильную подготовку и вынесенный на конкурс, еще не остался непрофинансированным. Некоторые быстрее проходят стадию финансового закрытия, некоторые дольше, но проектов, оставшихся вовсе без такового, на настоящий момент нет.

Вопрос в том, что эти проекты, будучи нелинейными и нешаблонными, требуют качественной подготовки, умения работать со сложными финансовыми инструментами, навыков их компилирования, знаний правил на разных сегментах разных рынков. Но итог качественной проработки – деньги есть.

Все последние годы отечественные, европейские и азиатские инвесторы вместе с международными институтами развития твердили только одно: мы готовы вкладывать в российскую инфраструктуру, но у вас нет достаточного количества подготовленных проектов. А как только выносится на рынок какой-то качественно подготовленный, то на него слишком большой список отечественных претендентов. Перефразируя известную поговорку, «есть купец, но нет товара», а те развалы на рынке, куда навалены в кучу инфраструктурные идеи и возможности, рынком проектов не являются.

Как показано в других главах книги, для эффективных проектов капитал существует. Естественно, в последнее время произошли определенные изменения, касающиеся его источников. Одни типы инвесторов временно приостановили рассмотрение проектов из России, другие, наоборот, существенно активизировались.

В качестве своеобразного универсального подхода можно иметь в виду, что если капитал не идет в какой-то конкретный проект, то это проблема самого проекта – в него просто не верят.

Не стоит также чрезмерно демонизировать и вопрос о политических рисках. Мы слишком увлечены их обоснованием, чтобы можно было списать на них какие-то неудачи рынка. Но инвестиции в инфраструктуру посредством проектного финансирования и ГЧП осуществляются даже в странах совсем уж третьего мира. И ничего, деньги и там работают. Безусловно, вопрос политических рисков существенен, но он не может быть обоснованием ничтожно малого количества запущенных проектов по сравнению с необходимым.

Во-вторых, отвечают они, удлинение сроков – тоже весьма спорный аргумент. И те, кто его даже исподволь приводит, явно душой или даже телом на стороне строительного лобби. Хотя не уверен, что оно правильно идентифицирует свой интерес к проектам ГЧП.

Естественно, проект придется готовить несколько дольше, чем конкурс на обычный господряд, который в особых процедурных приготовлениях не нуждается. Строительный этап хотя и начнется чуть позже, но само создание объекта будет проходить быстрее ввиду как раз качества подготовки и ритмичности внебюджетного финансирования.

В Европе и Азии подготовительная стадия в три – пять раз длиннее, чем у нас, а ввод объектов в эксплуатацию все равно происходит быстрее.

Хотя строительные компании тоже можно понять. На их месте я, никогда ранее не сталкиваясь с темой ГЧП, не имея расчетов того, что мне это и тактически, и стратегически более выгодно, явно действовал бы таким же образом. Желание побыстрее подписать госконтракт и начать его исполнять превышает все иные аргументы, особенно когда анализ эффективности формата ГЧП даже не проводился. Хотя логика развития иностранных рынков подтверждает, что расцвет прибыльности и капитализации строительных компаний приходится на период перехода на долгосрочное контрактование в основном посредством инструментария ГЧП.

В-третьих, продолжают им отвечать, нагрузка на государственные финансы во многих проектах не то что не увеличивается, а даже наоборот – сокращается. Например, профинансировать создание автомобильной дороги полностью за бюджетный счет совсем не то же самое, что предложить значительную часть профинансировать частнику, а взамен на публичную сторону взять обещание покрыть ему минимальный уровень гарантии трафика по этой автодороге.

Детальный расчет, скорее всего, покажет, что государство не просто сокращает свои текущие объемы финансирования, но еще и значительно экономит в том случае, если трафик будет достаточным. В том случае, если нет, его ответственность не выходит за пределы минимального обещанного трафика, и власти по факту выходят в ноль, плюс единицы процентов прибыли подрядчику. Но это лишь в том случае, если риск, что называется, выстрелит. До этого во многих проектах проектного финансирования не доходит.

Представленный пример – вовсе не самый оптимистичный для государства, что только подтверждает в значительной степени надуманность логики относительно увеличения нагрузки на казну. И это не считая того, что объект государство получает в свою собственность быстро, приобретая прямые и косвенные бенефиты в текущем режиме, а вот сама возможность срастания риска отложена на будущее, и предел такого риска лимитирован.

Если привлекается внешний капитал, то естественной представляется ситуация, при которой условие его привлечения – получение того или иного уровня прибыли. Как мы говорили ранее, есть инвесторы, которые имеют аппетит к риску, они больше смотрят на уровень доходности. Есть те, кто стремится меньше рисковать. Такие в большей степени обращают внимание на сохранность инвестиций, а лишь во вторую очередь – на уровень доходности. Но самое плохое, что может быть с проектом, – это попадание в серую зону между этими классами инвесторов. Тогда одних проект не удовлетворит по норме доходности, а вторых – по защите инвестиций. Традиционная ошибка, совершаемая еще при самом первоначальном моделировании проекта.

Конечно, формального требования о прибыльности не существует в том случае, если проект реализуется за казенный счет.

Другое дело, что просто плюсовать необходимый обычный дополнительный доход на частный капитал к стоимости «традиционной» стройки и выдавать это за удорожание, вызванное форматом ГЧП, неверно в корне. Потенциальное удорожание не будет столь значительным, поскольку проект за счет финансово-инвестиционной и технической модернизации может демонстрировать значительный потенциал для оптимизации внутри финансовой модели и ее фактического исполнения. Но все же главное – минимизация рисков государства и возможность сокращения или вовсе исключения его расходов ввиду вовлечения частного партнера.