Потеря главенства на Адриатике

Успешно защищая свое владычество над Адриатикой в борьбе против турок, Венеция слишком ослабла, чтобы продолжать отстаивать свои притязания в спорах с набиравшими силу европейскими державами.

Войны с турками довершили процесс отхода аристократии от торговли. Хотя торговля с Османской империей не прекратилась целиком, ее приходилось вести через посредников. Ограничения иностранцев в правах в Венеции были сняты, чтобы они могли провозить в республику товары и обеспечивать доход таможни, от которого в значительной степени зависело государство. Конечно, некоторые венецианские аристократы наживались на войнах; некоторые, как, например, Франческо Морозини, привозили домой значительную добычу. Лесоторговцы и поставщики военного имущества сколачивали себе состояния. С другой стороны, в Леванте прочно утвердились французы, голландцы и англичане. Они заключали с турками договоры, по которым их пошлины составляли 3 процента (в то время как венецианцы в некоторых портах платили 5 процентов и больше), и завершили захват рынков, на которых ранее продавались венецианские изделия.

Для возмещения военных расходов пришлось увеличивать и прямые, и косвенные налоги. К 1710 году ежегодный доход Сиятельнейшей составлял около 5 миллионов дукатов, дополнительные суммы изыскивались с помощью экстренных мер. Законное платежное средство обесценилось; в 1718 году за каждый дукат государственного долга платили монетами, содержавшими всего 17 граммов чистого серебра, в то время как в 1630 году в соответствующих монетах содержалось на 22 процента серебра (20,8 грамма). Должности и почести распродавались шире, чем раньше. Даже почетную должность прокуратора Сан-Марко можно было купить, если представитель знати делал взнос в 20 тысяч дукатов; за время Критской войны таких прокураторов было избрано сорок человек. Молодые аристократы могли покупать право на вступление в Большой совет в 20, а не в 25 лет. Хотя в целом план о вступлении в ряды знати любому, кто заплатит 60 тысяч дукатов, отклонили, отдельные предложения в размере 100 тысяч дукатов рассматривались благоприятно до такой степени, что вновь принятые в ряды знати принесли казне более 10 миллионов дукатов.

Несмотря на все эти средства, долгосрочный государственный долг стремительно рос. От примерно 8 миллионов дукатов в 1641 году он дошел до 50 с лишним миллионов в 1714 году частично из-за принудительных займов, частично из-за продажи ренты Монетным двором. Во время войны пожизненная рента продавалась за 14 процентов, наследуемая рента приносила 7 процентов. В мирное время последняя восполнялась в размере от 2 до 5 процентов. Такая низкая ставка, как 2 процента, должна была облагаться налогом, но правительство довольствовалось навязыванием реструктуризации по низкой ставке для тех, кто в свое время купил облигации во время войны с большими скидками. Считалось, что выплата больше 5 процентов от покупной цены – это ростовщичество. Краткосрочные займы через жиробанк снова дошли до опасной черты в 1713 году, как в 1630 году, и достигли общей суммы 2 миллиона 300 тысяч дукатов. Относительная важность банка в финансировании войны, конечно, снизилась в XVIII веке, так как в промежутке долгосрочный долг вырос семикратно. И банковский кредит, и рынок облигаций подвергались сильному давлению.

Под таким бременем Венеция все больше тяготела к политике нейтралитета, что стало ее традиционным положением в войнах Бурбонов и Габсбургов. Энергичная антигабсбургская политика, которую проводили «молодые», стала довольно непрактичной, так как периодически Венеции нужен был союз с Габсбургами против турок. В Войне за испанское наследство 1701–1714 годов, в которой решался вопрос, какая династия будет править Испанией и какие испанские владения будут разделены, Венеция не жалела средств для поддержания вооруженного нейтралитета. Но австрийские войска прошли через перевал Бреннер и через территорию Венеции, чтобы сражаться с французами за Милан. Победа досталась им. Затем Франция послала флот в устье По, чтобы не дать австрийцам прислать морем подкрепления в Ломбардию из Триеста. Такие же нарушения границ Венеции на суше и на море происходили и позднее, и Австрия значительно ужесточила контроль над Северной Италией. В переговорах с Россией против слабеющей Османской империи, где рассматривался вопрос о разделе империи, Австрия оговаривала условие, в соответствии с которым территории Венеции должны были оставаться в сфере ее влияния.

Владычество Венеции над Адриатикой состояло из двух частей: военной и торговой. Военные флотилии не должны были входить туда без разрешения Венецианской республики. В 1630 году Венеция заявила о своих правах, когда король Испании пожелал послать свою сестру, которая выходила замуж за австрийского императора, с соответствующим флотом в Триест. Сиятельнейшая настояла, что предоставит вооруженный эскорт; иначе, как заявил венецианский посол, принцессе придется довольствоваться свадебным пушечным салютом. Зато в мае 1702 года, когда до Венеции дошла весть о том, что французский флот разворачивается вблизи ее берега, собираясь сражаться с австрийцами, встревоженные венецианцы отменили традиционную для Дня Вознесения церемонию обручения с морем. Отмена церемонии символизировала конец притязаний Венеции на контроль за действиями иностранных военных судов в Адриатике. Позже в XVIII веке в Адриатику довольно часто заходили английские военные корабли, которые сражались с французами, и русские, чьи флотилии уничтожали слабевший турецкий флот в Эгейском и Ионическом морях, которыми также когда-то правила Венеция.

С коммерческой точки зрения владычество над Венецианским заливом означало, что торговые суда должны провозить оговоренные товары в Венецию и подчиняться различным венецианским морским законам, например касательно монополии на соль, карантина и налогов. После ослабления средневековых торговых прав, по которым различные товары физически должны были привозиться в Венецию, венецианские патрули собирали таможенные сборы на товары, предназначенные для других портов, и упорно преследовали нарушителей соляной монополии. Однако, по мере того как общее политическое положение Венеции слабело, ее морские законы и таможенные правила все чаще нарушались, а нарушители оставались безнаказанными.

Слабость Венеции способствовала развитию конкурирующих с ней адриатических портов. В 1719 году австрийский император возвестил о возвышении Триеста: он провозгласил его свободным портом, где ввозимые и вывозимые товары освобождались от каких-либо сборов. Более непосредственным успехом стало объявление папой в 1732 году о таком же статусе Анконы, но в перспективе Триест оказался более опасным соперником Венеции – и потому, что за ним стояло более мощное государство, и благодаря своему более благоприятному положению. Триест сменил Венецию на месте центра обмена между двумя регионами, обладавшими разными и дополняющими друг друга дарами. Императоры улучшили связи Триеста с северными регионами через Австрию в Германию и Богемию – и с Востоком через Венгрию, облегчив там добычу полезных ископаемых и вырубку леса. В обмен Триест поставлял в те регионы товары, которые там не производились: растительное масло, фрукты, орехи, средиземноморские вина и различные заморские товары. Однако стремительный рост товарооборота в Триесте начался лишь после 1763 года, когда и в Венеции торговля оживилась.