Пролетарии среди моряков

В самой крупной отрасли венецианской промышленности, кораблестроении, цеховые организации не создавались. Слишком много было моряков, которые занимали разное общественное положение. Когда они не нанимались в рейс, они были конопатчиками, рыбаками, бондарями или представителями других профессий. На море же они выступали в роли не просто матросов или гребцов, но еще и торговцев. Вот почему в XII и даже XIII веках трудно было провести различие между странствующим купцом и купцом-моряком. В ходе средневековых торговой и морской революций их функции все больше разделялись, и они во многом опустились на более низшую ступень.

Пропасть между моряками и купцами образовалась после того, как странствующих купцов сменили купцы оседлые. Даже самого малоподвижного венецианского купца едва ли можно было назвать сухопутным жителем и приравнять к тем пилигримам, которые раз в жизни совершали паломничество в Святую землю и, несмотря на все перенесенные страдания, гордились тем, что познали новый, незнакомый мир на борту корабля. Через пару веков заморские посредники уже не выходили в рейс с каждым караваном по примеру странствующих купцов XII века, а совершали плавание лишь раз в три-четыре года или реже. Первые морские законы основывались на общих взаимовыгодных интересах команды и странствующих купцов. Их стремление обеспечить безопасность себе и товару использовалось для того, чтобы не позволять судовладельцам нанимать меньше членов экипажа, чем требовалось, перегружать суда товаром, принимать некачественную оснастку или урезать расходы иными способами, опасными для команды и пассажиров. В XIV веке положение резко изменилось. Купцов и судовладельцев объединил общий опыт и капиталовложения. Иногда они образовывали долгосрочные компании. Морские законы стали наделять капитанов торговых судов большей властью. Купцы-пассажиры, если их на борту было достаточно, имели право голоса в разрешении споров, они могли повлиять и на дисциплину команды. По своему положению они стояли наравне с капитаном и выше матросов.

Кроме того, младшие матросы теряли в статусе из-за перемен в вооружении. В ту эпоху, когда странствующий купец превращался в купца оседлого, рыцарей потеснили арбалетчики и лучники. Арбалет часто недооценивают по сравнению с большим луком. В битвах при Креси и Азенкуре большой лук действительно доказал свое превосходство в руках опытных лучников. Но опытные лучники, способные метко стрелять из больших луков, жили только в Британии, да и то появились сравнительно поздно. Более того, на корабле большой лук терял многие свои преимущества, которыми он обладал на суше. На корабле трудно было выстроить лучников в ряд на достаточно близком расстоянии друг от друга. Арбалетчики стреляли не так часто, но это считалось не таким серьезным недостатком, если им не приходилось отражать нападение конных противников. К тому же арбалет можно было прислонять к борту судна. Более того, арбалетчики могли перезаряжать оружие, присев на корточки и глядя за борт, в то время как лучнику для прицеливания необходимо было выпрямиться во весь рост. Вот почему арбалетчики становились особо ценными бойцами на кораблях.

Чтобы защищаться от стрел, недостаточно было кожаных курток и шлемов, применявшихся раньше; появилась нужда в железных касках и стальных нагрудниках. Для того чтобы воевать так же успешно, как раньше, моряку следовало превратиться в лучника и добыть для себя более прочные доспехи. Забота о доспехах ложилась на плечи помощника капитана. В конце XIII века в попытке улучшить вооружение кораблей венецианское правительство обнародовало условие: самые высокооплачиваемые члены экипажа должны запастись дополнительным оружием и более прочными доспехами. Подобные распоряжения не имели успеха. Некоторые из офицеров, возможно, и вооружались, но скоро поняли, что задачу снабжения оружием лучше передать судовладельцам. От них требовали нанимать лучников и снабжать оружием и доспехами почти всех членов команды.

Новые типы кораблей, которые появились на Средиземноморье, также способствовали понижению статуса моряков. Появление коггов и больших галер сократило количество членов команды. Правда, необходимость в опытных матросах сохранялась. Еще в первые десятилетия XIV века в результате технологических перемен количество работ на кораблях увеличилось: переход от двухмачтовых «латинцев» с треугольными парусами к коггам происходил очень медленно и более чем уравновешивался растущим применением больших торговых галер – и для «побочных занятий», то есть пиратских набегов, и в чисто мирных коммерческих рейсах. Однако самой важной стала перемена в характере труда. В первую половину XIV века уменьшился спрос на матросов, умевших обращаться с парусами и румпелем, зато вырос спрос на гребцов. Большие «латинцы» стояли на приколе или переделывались, их место занимали когги, на которых можно было плавать с меньшей командой. Работу предоставляли на больших галерах, где требовались гребцы. Гребля не считалась унижением, когда была временной и сочеталась с другими видами морских работ, торговлей и сражениями. Постепенно, вследствие разделения труда, расширялась пропасть между гребцами и купцами, лучниками, опытными штурманами, а также квалифицированными матросами, умеющими обращаться с парусами и рулем. Положение гребца, галеотто, как способ зарабатывать на жизнь, стало признаком неполноценности. В то же время на этот низкооплачиваемый труд существовал большой спрос. Когда государство отправляло торговые галерные флотилии во Фландрию, в Черное море, на Кипр и в Армению, для полудюжины галер, нужных для каждого рейса, требовалось почти 3 тысячи гребцов. Такое же количество гребцов требовалось для военного флота любого размера. Учитывая промышленный рост города, плату и условия труда на галерах, можно с уверенностью сказать, что работа гребца не слишком привлекала венецианцев. Как правило, до трети гребцов венецианские судовладельцы нанимали в Далмации и, несмотря на это, жаловались на нехватку рабочих рук.

Нехватку гребцов осложняло то, что их трудно было заставить явиться к месту службы после того, как они нанимались на работу. Чтобы нанять команду, капитан галеры или правительственный чиновник, если речь шла о военном корабле, ставил стол на Молу перед Дворцом дожей или под аркой на набережной и выплачивал аванс выбранным кандидатам. Хотя сделку, как правило, скрепляли простым рукопожатием, по общему правилу моряк при найме получал жалованье за три-четыре месяца вперед. Между судовладельцами существовала острая конкуренция, поэтому некоторые работодатели обходили дома моряков и заключали сделки там. Для предотвращения подобных казусов правительство постановило: аванс не возвращается, если он выплачен не в оговоренных местах сбора. Когда судно готовилось к отплытию, специальный глашатай три дня объявлял новость на площадях Риальто и Сан-Марко. Явившиеся на корабль гребцы получали еду, а если они не приходили после третьего объявления, их разыскивала ночная стража. Их приводили на корабли силой или сажали в тюрьму – во всяком случае, если нанимателем выступало правительство. Венеция никогда не зависела от отрядов вербовки, как Британия в те времена, когда «правила морями», но в экстренном случае, какой представился в 1322 году, стражникам платили по 2 гроссо за каждого гребца, какого удавалось поймать.

Как и прочим членам команды, от владельца до последнего матроса, гребцам приходилось давать залог под полученный аванс. Часто поручителем гребца выступал родственник или друг; существует немало письменных обращений гарантов за помощью в тех случаях, если тот, за кого он поручился, не явился к месту службы из-за несчастного случая в предыдущем рейсе: например, он упал с мачты или попал в плен к генуэзцам. Кое-что позволяет предположить, что поручитель выступал иногда и в роли нанимателя, который доставлял гребцов на корабль и забирал их жалованье. Но, несмотря на гарантов и ночную стражу, собрать команду на борт часто бывало трудно.

Одной причиной такого положения было то, что на галерах членам команды платили не за рейс, как было раньше на «круглых» кораблях, а поденно, начиная со дня отплытия и заканчивая днем возвращения. А иногда, после погрузки и досмотра судна на пристани Сан-Марко, оно выходило в порт Лидо и там еще несколько дней ждало попутного ветра и прилива. Известно, что хозяева галер часто прибывали на борт с опозданием, тянули до последнего момента. Кроме того, недовольство матросов вызывали внезапные смена маршрута и цели рейса. Поденная плата составляла лишь часть того, что матрос рассчитывал получить в рейсе. Все моряки торговых флотилий имели право беспошлинно провозить некоторое количество товара, которое потом они продавали. В военных походах можно было надеяться получить богатую добычу, особенно если у капитана была соответствующая репутация. Если задача флотилии неожиданно менялась по приказу сената, несмотря на заранее оговоренные при найме условия, многие предпочитали не являться к месту службы.

То ли из-за таких казусов, то ли потому, что людей не хватало и гребцы считали, что дезертирство сойдет им с рук, многие из них покидали корабли или не являлись на службу, получив аванс. Естественно, судовладельцы были недовольны; поэтому изменили морские законы. По законам XIII века всякий, кто получил аванс и не явился к месту службы, подвергался штрафу в размере двукратного аванса. Такой штраф мог стать хорошей мерой против тех, кто обладал собственностью, но не против людей, у которых практически ничего не было, даже своего оружия. Судьи вынуждены были наказывать нарушителей по-другому, но, очевидно, не делали этого до 1329 года, когда приняли закон, по которому всех покинувших корабль сажали в тюрьму до тех пор, пока они не расплатятся. После принятия закона тюрьмы оказались переполнены дезертирами, которые были не в состоянии вернуть долг. Естественно, сидя за решеткой, они не могли и зарабатывать. Тогда Большой совет, превознося свое милосердие, постановил освобождать должников из тюрьмы и передавать владельцам галер, где они и отрабатывали долг. Некоторых должников Большой совет даже освобождал от уплаты штрафа, а иногда ночной страже приходилось возвращать половину платы, полученной за доставку должника в тюрьму.

Конечно, за долги в тюрьму попадали не только моряки. В те дни заключение было обычным способом принудительных сборов, а службу гребцами на галерах многие воспринимали как способ освободиться от долговой тюрьмы. Более того, столько людей были освобождены от уплаты долга и тюремного заключения, поступив гребцами на галеры, что в 1312 году такой привилегии удостаивали лишь тех, чьи долги не превышали 20 лир (примерно жалованья моряка за один-два месяца). Но количество тех, кого сажали в тюрьму, а затем брали гребцами в счет долга, в 30-х годах XIV века выросло настолько, что становится ясно: многие венецианские моряки жили в крайней нужде. Такое положение дел не было особенностью одной Венеции. Во многих средиземноморских портах в XIV веке вспыхивали восстания моряков: в Генуе – в 1339, в Салониках – в 1345 и в Барселоне в 1391 году. Причиной мятежей стало общее обнищание и потеря статуса части населения приморских городов, связанные с изменениями в организации труда, в военном искусстве и технике навигации.

Конечно, не у всех моряков появились поводы для недовольства, многие из них преуспевали гораздо больше гребцов. Закон 1329 года, по которому все покинувшие корабль подвергались тюремному заключению, не относился к морякам, служившим на «круглых» кораблях. Позднейшая попытка включить в закон и их провалилась в сенате, хотя перевес был минимальным. На галерах служили не только гребцы и лучники, но и около дюжины опытных матросов, которые хорошо управлялись с парусами и снастями. В дополнение к унтер-офицерам, чьи обязанности были в первую очередь дисциплинарными, на каждой галере служил штурман, который прокладывал курс судна, отмечал его передвижение на карте и следил за исправной работой навигационных приборов. Такие же специалисты в судовождении требовались и на «круглых» кораблях. К этим специалистам в навигационном счислении, которые умели составлять морские карты и пользоваться ими, предъявлялось особое требование: моряки стали первыми профессионалами, которые применяли математику в повседневном труде. Им платили втрое больше, чем гребцам, они имели право пронести на борт больше груза для продажи. Их отнюдь нельзя считать пролетариями.

Нехватка неквалифицированной рабочей силы проявилась во всей полноте в 1347 году, когда галеры, осаждавшие Каффу, принесли с собой «черную смерть». В 1348 году из-за чумы население Венеции уменьшилось наполовину, такие же опустошения болезнь произвела в других местах. Тогда гребцов стали заманивать на корабли еще интенсивнее, чем раньше. Беглецам от правосудия обещали прощение, если их преступления были нетяжелыми. Если беглые должники соглашались работать на галерах, им прощали долги, из-за которых они бежали. Чтобы компенсировать общую нехватку моряков, сократили количество людей, которое требовалось на каждую тонну груза на «круглых» кораблях. На корабли стали принимать мальчиков в качестве юнг. Правда, условия труда на галерах не улучшались. Рацион моряков значительно ухудшился по сравнению с началом века, когда в меню входили не только сухари и вино, но и сыр, и овощной суп, а через день – бобовый суп с солониной. Позже солонину из супа убрали. Перед началом войны с Генуей Николо Пизани, главнокомандующий флотом, предложил давать на галерах мясо три раза в неделю, а сыр и сардины – через день, но его предложение не прошло в сенате. Перед Третьей Генуэзской войной у Венеции оказалось мало моряков; оставшиеся проявляли недовольство.

«Черная смерть» косила людей без разбора, но нехватка матросов и гребцов в Венеции после 1348 года стала результатом более ранних перемен. Перемены, если они и были, оставались в лучшем случае частичными. Для восполнения потерь среди коренного населения в Венецию привлекали иммигрантов, их манили отменой вступительных взносов в цеха. Иммигранты приезжали в основном из материковой Италии, среди них были ремесленники и лавочники, привлеченные венецианским рынком, а не зовом моря.

Никогда уже в Венеции не было столько моряков, как в XIII веке. В то время моряки приплывали в город с островов на лагуне. Описывая гнездо пиратов в Эгейском море около 1300 года, Марино Сануто Торселло, ревностный поборник крестовых походов, писал, что там находились люди из всех стран, а предводители были в основном генуэзцами, но команды были составлены из венецианцев, уроженцев лагуны. Патриотизм венецианцев проявился во время Первой Генуэзской войны, в битве при Трапани. Генуэзский флот появился в то время, когда находившиеся на венецианских судах аристократы покинули флот, чтобы заняться своими делами. Поэтому капитаны венецианских кораблей не спешили вступать в битву. Зато простые матросы, «простолюдины», как назвал их хронист Мартино да Канал, потребовали идти в атаку и завоевали победу. Во время Третьей и Четвертой Генуэзских войн среди простонародья, служившего во флоте, бытовали совсем другие настроения. Венеция по-прежнему оставалась непревзойденной морской державой, но ее сила все больше опиралась на богатство ремесленников и купцов, а не на корабли и моряков – местных уроженцев.