Экипажи и их командиры

Не недостаток кораблей, а недостаток людей ограничивал власть Венеции на море. Столкнувшись с соперничеством двух таких огромных империй, как Испания и Османская империя, Венеция могла надеяться превзойти их лишь в превосходстве организации, однако там производили больше галер, чем могли набрать на них матросов. При Лепанто венецианские галеры оказались так недоукомплектованы, что принимали на борт в качестве подкрепления отряды испанских солдат. Республике не удалось эффективно организовать личный состав, который требовался ей на море.

После того как во флотилиях других средиземноморских стран начали привлекать рабов в качестве гребцов, Венеция по-прежнему полагалась в основном на добровольцев и утверждала, что ей нужно меньше солдат, так как ее гребцы (галеотти) все бойцы. В то время как испанцы, например, готовясь к бою, набирали на каждую галеру по 100 солдат, венецианцы довольствовались шестьюдесятью. Венеция с трудом набирала и такое количество из ополченцев подчиненных ей городов, наемников-кондотьеров и собственных лучников, которых отбирали на стрельбищах Лидо. В военно-морских характеристиках их по-прежнему называли лучниками (балестриери), даже после того, как в 1518 году их вооружили ружьями. Подобно помощникам и другим категориям, которые напоминали разряды, служившие на торговых галерах, они, несомненно, были полезнее в рукопашном бою, чем гребцы, а венецианские пушки и канониры пользовались высокой репутацией; однако на галерах обычно не хватало людей, и, несмотря на то что гребцы были свободными людьми, команды в целом не были первоклассной боевой силой.

Небольшой частью избранных были кадеты из числа аристократов, которых обязывали брать на борт каждой галеры. На военных, как и на торговых галерах, эти молодые аристократы часто оказывались подростками, которые служили своего рода учениками, но те, которые прослужили не менее четырех лет, имели право становиться командирами галер. Приняли закон, по которому отцам запрещалось брать на свои галеры сыновей, но командиры галер часто брали к себе братьев или кузенов. Если командира убивали или ранили, один из кадетов временно принимал командование на себя и надеялся на то, что сенат впоследствии утвердит его кандидатуру. Обычный помощник командира, комито, который отдавал приказы команде, не мог стать командиром, так как не был аристократом.

Командиры галер были ключевыми фигурами в вопросах набора команды и обращения с ней. Многие из тех, кто был удостоен такой чести Большим советом, сенатом или Советом десяти, пытались избежать службы, так как понимали: до того как они получат жалованье, им придется вложить собственные средства, чтобы укомплектовать и оснастить галеру так, чтобы за нее не было стыдно. При этом многие добивались такой чести и стремились к подобным назначениям, как только очередная галера сходила со стапелей Арсенала. Когда такой командир затем ставил свою скамью на Молу перед Дворцом дожей и начинал набор команды, оказывалось: если он хочет получить на свою галеру хороших матросов, то должен обещать им нечто помимо официальной базовой платы и вынужден раздавать щедрые займы наличными в дополнение к авансу, который выдавали судовые казначеи. Чтобы вернуть затраты позже, он, возможно, подвергался искушению урезать рацион, который раздавался команде, за что он получал довольствие из расчета на человека, или собрать жалованье на большее количество человек, чем находилось на борту, или взимать дополнительную плату за необходимый ремонт. Выплатив значительную сумму для укомплектования и вооружения своей галеры, он, конечно, считал, что он и его семья в доле, поэтому, вполне вероятно, брат занимал командную должность в случае его смерти или по крайней мере получал компенсацию от того, кто назначил его на должность. Правительство признавало большие затраты, на которые шли командиры галер, выделяя им крупные суммы компенсации.

Богател или беднел командир галеры – это зависело не только от размера и успеха его обращения со счетами, но также и от условий на рынке труда, от превратностей войны и от его доли в добыче. Если он принимал командование в такое время, когда среди моряков наблюдалась безработица, ему не обязательно было выплачивать премии; более того, он мог даже брать часть выплаченных денег назад, по крайней мере от унтер-офицеров, особенно если он позволял им наживаться такими нелегальными способами, как продажа вина и тканей в кредит под грабительский процент бедным галеотти. В начале XVI века, когда рейсы торговых галер сократились, безработица существовала везде, когда политическая обстановка позволяла провести демобилизацию на военно-морском флоте. В 1519 году сенат урезал базовую ставку для гребцов с 12 до 8 лир в месяц под тем предлогом, что командиры галер, которые сразу платили своим матросам, могли нанимать их по более низкой ставке. На торговых галерах базовой ставкой в течение многих лет было 8 лир, однако базовая ставка дополнялась правами спекулировать. Урезание базовой ставки на военных галерах на 33 процента оказалось избыточным; в 1524 году ставку подняли до 10 лир. Такой она и оставалась до конца века, в то время как цены и другие расходы росли. Поэтому, когда возникала нужда в крупных военных флотилиях, как в 30-х годах XVI века, невозможно было нанять добровольцев, не посулив им дополнительных выплат. Удерживая базовую ставку на низком уровне и предоставив командирам галер крупные суммы в качестве компенсации за расходы, сенат, в свою очередь, передал командирам все права и обязанности по приспособлению к колебаниям на рынке труда. К середине века нехватка гребцов стала так разительна, что, с точки зрения сената, выгодно стало перекладывать часть финансовой ноши за ведение военных действий на аристократов, которые получали почетные командные должности.

Командиры галер, которые были богаты, проникнуты духом патриотизма или питали политические амбиции, хорошо заботились о своих гребцах, чтобы получить команду, которой можно было гордиться, но в целом первая половина XVI века стала вторым периодом спада для обычных моряков и, более выраженно, для гребцов. После ухудшения их экономического и юридического статуса во время эпохи Великих географических открытий венецианские галеотти почти столетие наслаждались повышением качества условий труда благодаря расширению рейсов торговых галер, на которых они получали дополнительные преимущества и благоприятные условия труда. Когда эти рейсы прекратились, с ними исчезло и около 4 тысяч хороших рабочих мест. Растущий военный флот оказался плохой заменой с точки зрения гребца, ибо возможность добычи стала сравнительно низкой, особенно в сражениях против ужасных турок. Ухудшилась и пища на галерах. В довершение всего правительство снова и снова не выплачивало командам жалованье в срок. Однажды, в голодном отчаянии, гребцы ограбили булочные и бежали безнаказанно, потому что, как заметил один адмирал, который был и хронистом, они брали в самом деле только то, что принадлежало им по праву. Обычно единственным возмещением для них было встать в очередь в обносках на лестнице во дворе перед Дворцом дожей, выкрикивая проходящим сенаторам и послам, что им не заплатили. Такие сцены плохо сочетались с понятиями сенаторов о величии Сиятельнейшей. Принималось много указов о выплате жалованья вовремя и об ограничении периода времени, в течение которого команда находилась на море, но все эти хорошие законы неоднократно аннулировались из-за чрезвычайных обстоятельств. Выплата жалованья в рейсе надолго задерживалась. Командиры – сторонники реформ жаловались, что, когда военные галеры возвращались, демобилизованные матросы получали столько просроченного жалованья, что больше уже не нанимались в рейсы: ни один обладатель такой большой суммы, который мог заняться чем-то другим, не желал возвращаться к тяжелому труду и неудобствам, окружавшим гребцов.

При таких условиях все чаще объявляли военный призыв. На Крите и в Далмации призыв объявляли регулярно, хотя воинскую повинность дополняли наймом добровольцев, которых иногда привлекали выгодными займами или премиями. В 1500 году нехотя начали военный призыв на подчиненных Венеции территориях в Северной Италии. Несмотря на неутешительные сводки от флотоводцев о том, как стремительно вымирали эти «ломбардцы», не умеющие позаботиться о себе на море, в 1522 году приказано было набрать по призыву 6 тысяч работоспособных моряков, которые должны были служить частично солдатами, но по большей части гребцами, и предпринимались попытки тренировать их во время коротких летних рейсов. Несколько галер успешно укомплектовали добровольцами с озера Гарда, которые служили под командованием тамошних аристократов. Призывников с материка зачисляли в ту половину резервного флота из 100 галер, которая должна была ждать в Арсенале, хотя их признавали негодными для трудных круглогодичных патрульных обязанностей, требовавших более опытной команды.

Чтобы укомплектовать вторую половину резервного флота, призыв возобновили в самой Венеции. Вместо возвращения к призыву по приходам и по «дюжинам», который использовался в XIV веке, сенат в XVI веке обратился к промышленным и братским организациям ремесленников и лавочников. В 1539 году каждый цех и каждая «скуола гранде» должна была предоставить гребцов в количестве пропорциональном своей численности или, в случае самых богатых цехов, пропорционально своему богатству. Такие же квоты распределялись и трагетти, в которые объединялись гондольеры и другие лодочники. Заместителей нанимали те члены цехов, чье здоровье или статус не позволяли думать о службе гребцами, но в беднейших цехах многие из тех, кто вытягивал жребий, служили лично. Замена приходов цехами и братствами как единицами, на которых возлагалась ответственность для подбора призывников, сочеталась с тем, что эти профессиональные и религиозные объединения были более сплоченными, чем обычные жилые кварталы. Барочник или гондольер, который шел служить по квоте, выделенной его объединению, был уверен в том, что его собратья в его отсутствие помогут его семье.

Помимо такой моральной поддержки и иногда материальной помощи, цеха и братства платили премии людям, которые заполняли их квоты. Обычная премия в 1537 году составляла примерно половину базовой ставки. Если по квоте приходилось нанимать замену не из членов цеха, премии бывали существенно выше. Хотя в середине XVI века некоторые цеха заполняли квоту собственными членами, они все больше и больше рассчитывали на замену со стороны. Тогда налог на галеотти стал просто средством сбора денег, которые платились при найме судовыми казначеями. Такая централизация найма казалась тем более необходимой, потому что оказалось: те, кто обычно согласен стать гребцами, отказывались наниматься во флот во времена кризиса, уверенные, что позже они смогут продать свои услуги какому-нибудь призывнику с материка или члену цеха, которому нужно найти себе замену. Видимо, некоторые собирали авансы в тройном размере: обычный в размере четырехмесячного жалованья, аванс от цеха и «заем на экипировку» от командира галеры. В Далмации, где нанимали много матросов даже для кораблей, которые первоначально укомплектовывались в Венеции, «заместители» получали большие премии. Они получали такие большие займы от командиров, старавшихся получше укомплектовать свои суда, что некоторые галеотти, получив все возможные авансы и наделав долгов больше, чем они надеялись выплатить, уступали искушению переметнуться на другую сторону и искали работу у испанцев или даже у турок.

Такое положение вызвало использование заключенных, что на словах и на деле защищал один из самых преданных и опытных венецианских адмиралов, Кристофоро да Канал. Он написал книгу об управлении военно-морским флотом и о тактике в форме довольно цветистого диалога с воображаемым собеседником, ставшей популярной благодаря гуманистам. В его книге можно найти много ссылок на римских героев, однако автор гордился и своими навыками и суждениями, развившимися всецело на собственном опыте. Став командиром галеры в 22 года, он учился на море всему с юных лет у своего дяди. Сам он тоже брал с собой своего четырехлетнего сына, который отвыкал от материнской груди, по его словам, на корабельных сухарях. Его диалог, написанный около 1550 года, оценивал несколько типов доступных свободных людей. Хотя он хорошо отзывался о венецианцах, которые служили офицерами или матросами или даже солдатами, гребцов, нанятых в Венеции, он считал самыми худшими. В таком процветающем городе хорошие люди находили другую работу и только нищие записывались в гребцы. Он очень хвалил далматинцев; в самом деле, большая часть набранных в Венеции команд, должно быть, состояла из иммигрантов из Далмации или Греции. Самыми лучшими да Канал считал греков. Хотя он язвительно отзывался об их личной нечистоплотности, по его словам, они на веслах могли обойти далматинцев и гораздо реже болели. Но количество далматинцев и греков, которых могли призвать в свои ряды венецианцы, уменьшалось. Война с Османской империей означала, что турки совершали набеги в Далмацию, откуда вывозили рабов, а других привязывали для обороны. Кроме того, много гребцов турки получали после набегов за рабами на Греческих островах. Один венецианский флотоводец писал: если бы на берегах Крита не построили сторожевых башен, чтобы предупреждать о возможных набегах, скоро на Крите, основном источнике призывников для Венеции, осталось бы так же мало людей, как в Далмации. Призывников из материковой Италии можно было использовать лишь в кратких кампаниях, в которые бросали все резервы. Нужны были новые источники гребцов для флотилий, состоявших из 30–60 галер, которые тогда нужны были Венеции для патрулирования даже в мирное время.

Заключенных уже использовали в других флотах, но на испанских, генуэзских и турецких судах они находились в низшем положении по сравнению с другими галерными рабами, считавшимися личной собственностью командира галеры – например, Андреа Дориа, – который покупал рабов, захваченных на турецких границах. Такой командир имел личный интерес хорошо заботиться о своей команде, как любой владелец заботился бы о своей собственности, и таких гребцов, прикованных к банкам, иногда в самом деле лучше кормили и одевали, чем многих венецианских свободных галеотти. Но зачем командиру венецианской галеры заботиться о приданных ему заключенных? Руководимый суровым сознанием долга и глубоким патриотизмом, Кристофоро да Канал ответил на этот вопрос, подав личный пример. В 1545 году его выбрали командиром первой венецианской галеры, укомплектованной гребцами, прикованными к скамьям. Он так успешно командовал своим судном, и столько приданных ему заключенных осталось в живых, что в следующие два года таким же образом укомплектовали еще пять галер и более или менее отдали под его начало.

Да Канал утверждал, что предпочитает заключенных свободным гребцам, даже когда последние имелись в наличии, потому что те, кого приковали цепями, управляемы страхом и потому более послушны. Галера в целом могла действовать более дисциплинированно, послушно воле командира, как хорошо отлаженный механизм. Да Канал гордился тем, что хорошо заботился о своих командах, и его успех был оценен по достоинству, так что в 1555 году он занял высший командный пост во флоте. Правда, звания главного морского капитана он не получил, так как во время его командования не объявлялась всеобщая мобилизация. Ему вменялось в задачу выслеживание и уничтожение пиратских флотилий, которые множились в те годы. В 1562 году он скончался от раны, полученной во время уничтожения пиратской флотилии, на которую он напал между Албанией и Корфу. В признание того, что он провел жизнь на службе Венеции и жил и умер, не нажив богатства, сенаторы назначили пенсию его близким, приданое его дочерям и обещали его сыну пост командира галеры.

Кристофоро да Канала нельзя назвать типичным венецианским флотоводцем XVI века, он был слишком преданным реформатором. Но его жизнь показывает, что, хотя многие командиры и пытались извлечь выгоду из своего положения или стремились лишь создавать видимость деятельности ради политических выгод, по крайней мере один флотоводец был аскетом, неизменно преданным благу республики. Как он писал в своем диалоге, нет высшей цели в жизни человека, чем служить республике, в которой слава его самопожертвования будет сохранена в памяти и станет источником вдохновения для потомков.