Органы управления и идеал

Успех правительства, куда могли попасть несколько тысяч аристократов, наделенных равными правами, отчасти связывали с венецианской системой взаимосвязанных советов. Распределение власти между ними отрицало привычную для нас систему трех ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной. Все три ветви власти в разной степени были представлены на всех уровнях властной пирамиды. Например, Большой совет не только голосовал за поправки к законам, но и определял голосованием вину государственных служащих, а также назначал на должности и даровал прощение по установленной процедуре. Если какой-либо другой принцип, помимо традиции, и управлял разделением власти между советами, то его можно назвать сочетанием оперативности, осмотрительности и широкого представительства.

Все аристократы, кроме священнослужителей, к 25 годам становились членами Большого совета. Многие попадали туда и раньше, так что численность Большого совета была внушительной. В 1500 году в Венеции проживало около 2500 аристократов. На заседаниях Большого совета иногда собиралось свыше тысячи человек. На заседаниях проходили назначения на должности; кроме того, там одобряли акты низших советов.

Так как Большой совет был слишком велик для плодотворных дебатов и взвешенных решений по таким вопросам, как война и мир, вооружение и переговоры, законы, займы и налоги, совещательную функцию передали сенату. Состоявший вначале из 60 человек, выдвигаемых и избираемых на Большом совете, сенат вскоре был увеличен. В него вошел Совет сорока, который также исполнял обязанности апелляционного суда по уголовным делам. Кроме того, в сенат вошли еще 60 человек, называемые «зонтой». Зонту выдвигали сенаторы, чей срок службы подходил к концу. Практически все важные посты занимали, в силу своего положения, члены сената во время или по окончании срока своей службы. Послы и флотоводцы допускались в сенат с первого дня их службы на должности до конца года, следующего после истечения срока их назначения. Короче говоря, все аристократы, занимавшие сколько-нибудь важные должности, получали место в сенате. Количество сенаторов выросло до 300 человек, из которых 230 имели право голоса. Правда, у сенаторов имелось столько прочих обязанностей, что для кворума необходимо было присутствие всего 70 человек, а в голосовании обычно принимали участие около 180. Хотя срок службы сенатора составлял всего год, многих выбирали в сенат снова и снова, что обеспечивало преемственность и служило залогом того, что решения принимаются информированными и опытными людьми.

Свобода дискуссий в сенате стимулировала красноречие. В людях, с детства благоговевших перед речами Цицерона, венецианский сенат вызывал восхищение и как пример республиканского духа, и как гарантия того, что важные вопросы будут решаться взвешенно. Каждый сенатор имел неограниченное право говорить, если он не отвлекался на второстепенные вопросы. И даже если он отвлекался, призвать его к порядку мог только дож, а дож не мог действенно повлиять на сенаторов, если его не поддерживали советники и государственные поверенные или главы Совета десяти. Однако законы нельзя было принимать при пустых скамьях. После начала заседания без официального разрешения из зала могли выходить только сенаторы старше 70 лет. Разговоры в кулуарах были запрещены, но долгие разглагольствования ораторов вызывали недовольство присутствующих, они шаркали ногами и кашляли. Часто заседания затягивались до темноты, зал приходилось освещать свечами. Иногда заседания прерывались предложениями об «отсрочке», то есть переносе на другой день.

Хотя иногда чрезмерно продолжительные, сенатские дебаты, как правило, концентрировались на четко очерченных практических вопросах при помощи подробно описанных процедур. Перед обсуждением того или иного вопроса велась подготовительная работа. Для нее привлекали организационные комитеты. Сначала в роли такого комитета выступали дож и шесть его советников. Создав вместе с тремя главами Совета сорока орган, получивший название Синьория, они взяли на себя функции руководства сенатом, Большим советом и, в сущности, всем правительством. Однако у Синьории имелось столько других функций – административных, судебных и церемониальных, – что к началу XVI века сенат ввел должности шести «советников-старейшин», буквально «мудрецов» (Savii del Consiglio), которые вырабатывали повестку дня, готовили проекты резолюций и следили за их исполнением. Их называли также «главными старейшинами» (Savii Grandi). Для ведения Итальянских войн «главных старейшин» около 1430 года дополнили старейшинами по военным и материковым делам (Savii di Terra Ferma). К ним присоединили уже существовавший специальный комитет, состоявший из пяти советников по морским делам, который ведал морской торговлей, флотом и заморскими колониями, а также занимался выработкой морских законов. Эти три группы старейшин образовывали, вместе с Синьорией, своего рода Совет министров. Когда они собирались вместе, то назывались полной Коллегией. Кроме того, на таких совместных заседаниях часто присутствовал один из троих государственных поверенных, имевших право посещать любое заседание любого совета, ибо государственные поверенные теоретически должны были препятствовать превышению власти любым советом. В некоторых случаях они вынуждали полную Коллегию или Синьорию передавать вопрос на рассмотрение не сената, а Большого совета.

Обычно повестка дня начиналась с утренней встречи полной Коллегии. Председательствовал на ней дож, а за исполнением повестки следили главные старейшины. В числе прочего, на утреннем заседании читали присланные дипломатами депеши, давали аудиенцию иностранным посланникам и делегациям подчиненных городов, заслушивали отчеты чиновников и решали, какие вопросы рассмотреть на послеобеденном заседании сената, если таковое намечалось. Как только становились ясны следующие шаги, члены Синьории удалялись, предоставляя старейшинам вырабатывать предложения или контрпредложения, которые затем представлялись вниманию сената. Сенату не представляли предложений, не получивших вначале одобрения полной Коллегии. Многие члены сената, даже не имевшие права голоса, могли вносить предложения, имевшие отношение к их повседневной работе, которые, впрочем, также нуждались в одобрении Коллегии.

В различных международных и финансовых вопросах Синьория могла представлять предложения Совету десяти в обход сената. В XVI веке так поступали все чаще, когда, в связи с нарушением равновесия сил, важны были быстрота и секретность, особенно в годы войны с Камбрейской лигой. Доказав свою дееспособность в качестве особого суда по выявлению предателей в делах Марино Фальера и Карманьолы, Совет десяти все шире применял власть в экстренных случаях и в делах государственной важности. Совет десяти стал поборником аристократических или даже олигархических приемов против того, что считалось подрывной деятельностью. В подобных случаях ведущая роль отводилась трем главам Совета десяти, а протокол заседания вели их секретари. Они же следили за соблюдением повестки дня. Кроме того, Совет десяти занимался и местными задачами, в том числе банкротством банков, обеспечивая закон и порядок. Более спорной была степень его полномочий в финансовых вопросах и переговорах с иностранными державами.

Позже Совет десяти стали считать оплотом небольшой группы, олигархии внутри аристократии в противовес сенату, где представительство было шире. Впрочем, конфликты Совета десяти и сената происходили редко, так как обоими органами обычно управляли одни и те же люди. Совет десяти, как уже объяснялось, никогда не действовал в одиночку. Обычно в заседаниях принимали участие 17 человек, наделенных правом голоса, в том числе дож и его советники. На заседаниях присутствовал и один из государственных поверенных; если ему казалось, что Совет превышает свои полномочия или отступает от законов, он мог передать дело на рассмотрение Большого совета. Для принятия важных решений дополнительно приглашались 15–20 сенаторов. При обсуждении международных дел требовалось присутствие «главных старейшин». В результате решения Совета десяти и сената инициировались теми же руководящими органами. В этом смысле противоречий между ними не было. Однако Совет десяти принимал бразды правления в годы войны, когда требовались быстрота и секретность, в частности при смене союзников. Ответственные руководители, принимавшие решения по важным вопросам, также нуждались в одобрении Совета десяти, особенно если речь шла о непопулярных мерах, которые вряд ли одобрил бы сенат. Например, чтобы заключить мир с турками в 1540 году, Совет десяти организовал переговоры об условиях, которые сенат первоначально не одобрил, но впоследствии вынужден был принять.

Руководителей, которые составляли фактическое правительство Сиятельнейшей республики, было шестнадцать: дож, советники дожа, главные старейшины и главы Совета десяти. Они составляли так называемый «внутренний круг». Остальные члены Совета десяти, старейшины по военно-морским и материковым делам, три главы Совета сорока и трое государственных поверенных располагались на краю «внутреннего круга». Кроме того, туда входили около 40 действующих послов и полководцев, выполнявших важные задания за пределами города. Представителей «внутреннего круга» нельзя было повторно избирать на ту же должность сразу по окончании срока их службы. Каждый советник дожа, главный старейшина или глава Совета десяти по окончании срока службы обязан был взять «отпуск», обычно одно– или двухгодичный, прежде чем снова занимать тот же пост. Но человек, который в течение года служил советником дожа, часто еще до конца следующего года становился главным старейшиной, а затем попадал в Совет десяти и даже становился одним из его глав. Сроки службы ни на одном посту не превышали полутора лет. Посты чередовались: члены «внутреннего круга» то и дело покидали его, но через несколько месяцев возвращались, получив другой, не менее важный пост. Когда нечто подобное происходит в современной Италии, где часто сменяется кабинет министров, происходящее пренебрежительно называют «перетасовкой». В Венецианской республике подобные действия не вызывали правительственных кризисов; все было именно так запланировано, чтобы избежать сосредоточения власти в руках отдельных личностей и вместе с тем сохранять ответственные посты в опытных руках.

Точку зрения венецианцев на работу правительства около 1520 года изложил Гаспаро Контарини, который и сам служит ярким примером венецианского государственного деятеля. Гаспаро был потомком дожа, при котором одержали победу в войне за Кьоджу. Предки и талант красноречия, позволившие Гаспаро Контарини стать хорошим послом, позволили ему сделать стремительную карьеру. Правда, начал он сравнительно поздно, так как в юности посвятил себя литературе и богословию. Он входил в группу религиозных аристократов, которых отвлекло от ученых занятий в Падуе поражение 1509 года. Подобно многим представителям своего поколения и поколения Лютера, Гаспаро задавался вопросом, как следует жить, дабы заслужить вечное спасение. Двое его ближайших друзей решили для себя этот вопрос, став монахами; они призывали Гаспаро последовать их примеру. Решив, что спасение не требует ухода от мира, Гаспаро вел активную жизнь, служа своей семье и преумножая ее богатства. В 36 лет его назначили магистратом, он занимался межеванием и осушением земель в долине По. Затем, в 1520 году, он отправился посланником к молодому императору Карлу V в Вормс и добился его уважения. По возвращении Гаспаро попал на край «внутреннего круга» венецианского правительства, став старейшиной по военным и материковым делам. После еще одного блестящего посольства, на сей раз в Риме, он вошел в центр «внутреннего круга» и по очереди становился великим старейшиной, главой Совета десяти, советником дожа. Затем его, по выражению одного пожилого сенатора, «украл» папа римский, лишив Венецию утонченнейшего аристократа и сделав его кардиналом. Став духовным лицом, Гаспаро Контарини уже не мог занимать государственные посты в Венецианской республике. Папа привлекал его к участию в переговорах, которые могли придать мирный оборот Реформации. Международная репутация государственного и церковного деятеля снискала Контарини высочайшую оценку.

Трактат Гаспаро Контарини начинается размышлениями о том, какая форма правления является идеальной. От Аристотеля и других античных авторов он узнал о преимуществах смешанной формы правления, содержавшей в себе элементы монархии: нечто от правления «меньшинством» и нечто от правления «большинством». Считая Венецианскую республику близкой к совершенству, так как она сохраняла свободу дольше всех античных полисов, даже дольше Рима, Контарини описал венецианскую систему взаимодействующих советов как гармоничное сочетание всех трех форм правления. В соответствии с его точкой зрения Большой совет представлял «большинство», которое Контарини называет также народной стихией и общностью граждан (правда, к гражданам он причислял лишь тех, кого мы называем знатью). Он ощущал потребность в немногих словах оправдать исключение из числа граждан простолюдинов, то есть отстранение их от участия в верховной власти; тогда такая практика была повсеместной. Еще в нескольких словах Контарини отстаивал принцип, который считал исключительно венецианским, о том, что аристократия (то есть гражданство) может быть основана только на праве рождения и не зависит от благосостояния. В массе своей граждане, ограниченные таким образом сенатом и Советом десяти, по мнению Контарини, и составляют «меньшинство», которое заслуживает большей власти благодаря своим способностям, своим владениям и полученной подготовке, в то время как дож предоставляет Венеции преимущества монархии, однако без ее недостатков. Контарини, написавший свой трактат в то время, когда Венеция, перенесшая Итальянские войны и сохранившая практически в неприкосновенности свои материковые владения, производила сильное впечатление на современников, предложил в качестве объяснения величия родного города именно гармоничное сочетание различных форм государственной власти «посредством чудесной добродетели и мудрости наших предков». Многие иностранцы, в том числе флорентийцы, с восхищением относились к государственному устройству Венеции.