Инвестиции против инфляции

Суть проблемы – в «гениальной» концепции Гайдара: дескать, экономика должна развиваться за счёт иностранных инвестиций. А для того, чтобы деньги из-за границы пришли, внутри границы должна быть низкая инфляция.

Но всякий инвестор, разумеется, желает получить прибыль. А раз он зарубежный – прибыль должна быть в валюте. Значит, поздравляю вас, мы имеем проблему: как оценить объёмы валюты, которые возвращаются за границу? Ведь валютная выручка делится на несколько частей. Одну часть вывозит государство (в лице Центробанка), а потом мы эту часть получаем обратно в виде кредитов (которые, разумеется, нужно будет отдавать). Другая часть – как раз расчёты по ранее сделанным кредитам. И, конечно, импорт. За него тоже надо расплачиваться валютой.

Что мы видим в последние два года? Объём импорта вырос, вывоз капитала – тоже, общий объём валютной выручки снизился. А ведь нам надо рассчитываться по инвестициям, которые были привлечены в Россию раньше, когда цены на нефть были выше. Плюс к тому – Россия ещё и в ВТО вступила, что автоматически означает рост импорта. Инвестор не дурак, как только это понял, начал выводить деньги из страны. Минфин и Центробанк громко произносят заклинания о том, что не сегодня, так завтра ситуация выправится, но цифры говорят сами за себя. С валютным балансом у России огромные проблемы.

Но наши финансовые гении продолжают твердить: во всём виновата инфляция, из-за неё, дескать, происходит отток капитала. Боремся с инфляцией, происходит денежное сжатие, у наших предприятий начинаются проблемы с расчётами. Им нужно закупать сырьё, продавать продукцию, а денег нет. Значит – кредит. В валюте. На Западе. Вот вам и здоровенный кусок национального долга.

То есть верные последователи Гайдара и Чубайса борются с инфляцией – а мы имеем рост государственного долга, проблемы с валютой, с денежными расчётами.

Именно такая политика довела Россию до кризиса 2008 года. Тогда, повторимся, ситуация на рынке энергоресурсов для России была более выигрышной. А что будет сейчас? Кто ответит. Пушкин?

А, может быть, Чаушеску?