Кому это нужно?

Для начала напомню, что в соответствии с п. 1 ст. 2 Гражданского кодекса РФ предпринимательской деятельностью признаётся: «Самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в установленном законом порядке».

Обратите внимание на выражение «на свой риск». То есть законодатель относит бизнес к рисковым видам деятельности. И риск этот заключается, в том числе и в более строгой ответственности. Но дело в том, что здесь идёт речь о таком виде юридической ответственности, как гражданско-правовая, а вовсе не уголовная.

То есть предприниматель обязан возмещать своим контрагентам ущерб, причинённый неисполнением (ненадлежащим исполнением) договорных обязательств независимо от наличия вины (умысла либо неосторожности). Освобождает от такой ответственности только наличие непреодолимой силы (форс-мажорных обстоятельств).

То есть: нарушил положения договора – обязан возместить ущерб. В этом нет твоей вины? Никого не волнует, ты знал, на что шёл, когда принял решение заняться бизнесом, ты постоянно рискуешь. Но если произошёл форс-мажор (например, стихийное бедствие) – тогда тебе повезло.

С уголовной ответственностью всё по-другому. Здесь наказание без вины – в принципе невозможно (см. ст. 5 Уголовного кодекса РФ). И вина эта в форме умысла либо неосторожности (по ст. 159 – только в форме прямого умысла) должна быть доказана стороной уголовного преследования. То есть гражданско-правовая и уголовная ответственность строятся на совершенно различных принципах. Но когда на практике к бизнесменам начинают применять ст. 159 – регулярно возникают ситуации, когда людей привлекают (а потом ещё и дают реальные сроки) по факту причинения вреда, например, задержка с выплатой по банковскому кредиту.

Скорее всего, ужесточение уголовной ответственности за совершение экономических преступлений стало результатом стараний силового лобби в федеральных органах власти. Следственный комитет берёт реванш за потери ряда компетенций во времена либеральной оттепели середины нулевых (например, лишение права возбуждать дела по налоговым преступлениям). И такое закручивание гаек на фоне кризисных явлений – очевидно популистский ход. Рядовому избирателю государство демонстрирует свою решимость пополнить казну за счёт борьбы с предпринимательской вольницей. Масштабы репрессий против бизнес-сообщества в современной России носят устрашающий характер: за последние десять лет к уголовной ответственности за экономические преступления было привлечено порядка 3-х млн. человек. Это – каждый шестой бизнесмен страны. При этом порядка 20 % от общего числа привлечённых к уголовной ответственности предпринимателей получают наказания в виде реального лишения свободы. Теперь, когда предпринимательская небрежность может быть приравнена к обычному мошенничеству, бизнесмены могут сесть уже на 10 лет.

Наш самый гуманный в мире суд становится по-настоящему страшным.